Сохатый довольно улыбнулся:

— Да, здорово получилось, теперь придется постоянно бои устраивать. Народ скоро помещаться не будет в трактире. Пора расширять зал, да и пиво завозить не успеваем, пора еще бочки в заказ ставить. Прислугу нанимать на выходные дни придется, девки мои сегодня едва справились, — похвастал удачным вечером он.

И мы вернулись к подсчетам. Крос дальше вводит меня в курс местных правил:

— Восьмая часть от суммы ставок — трактиру, восьмая часть — победителю, то есть тебе, и теперь нужно поделить остаток на вложенные даны победивших. Ты можешь? — спросил он меня.

— Попробую. Так, двадцать пять — трактиру, двадцать пять — мне. Остается сто пятьдесят данов и отнимаем сорок победивших, сто десять данов против сорока данов, поставленных на меня. Получается два с тремя четвертями на каждый поставленный.

— То есть примерно так, мне — двадцать пять как победителю, тридцать — поставленные, и восемьдесят два с половиной — выигранные, итого — сто тридцать семь с половиной данов. Трактиру — двадцать пять данов, тем, кто ставил на меня — их десять данов и премию — двадцать семь с половиной данов.

Да, неплохо я подзаработал, вовремя попался на глаза Редкену. И карму улучшил, и ночью любви пахнет. Назревавший вопрос с Купцами решил, ну или все усугубил — жизнь потом покажет.

Тут мне следующая мысль в голову пришла: я на стоянке и в караване заработал очень хорошо. Так ведь не все и получил пока, еще и в городе ожидается поступление. А вот у парней с денежкой не так блестяще, особенно у Носильщиков.

Хотя, чего это я?

Даже они получили по сорок данов каждый сверху за найденное золото. Сохатый пока занят проверкой моих подсчетов и не сразу отреагировал на вопрос:

— Уважаемый, сколько за наш стол причитается? За все?

Но вопрос не пропустил, быстро смотался к стойке и принес несколько кусков бересты с едва видимыми и только ему понятными записями. Уткнулся в них, поводил губами, подвел под каждый итог и выдал:

— Выпили и наели: за пиво — четыреста тридцать грольшей, за еду — шестьсот тридцать грольшей, итого — тысяча шестьдесят грольшей, то есть сто тридцать с небольшим данов. Как Гильдейским, скину пару десятков данов.

— Отлично, — поразился я несоответствию своего заработка за бой и тому, на сколько наели и напили девять здоровых мужиков за шесть часов.

Всего-то два золотых, даже меньше будет со скидкой. Правда, это две месячные платы простому рабочему здесь, так что не так уж и дешево. Но мясо здесь дорогое, одни корнеплоды были бы гораздо дешевле.

Повезло мне с Купцами, кучу денег поставили на своего проверенного бойца, почти полтора золотых тайлера. Как бы отнять не решили попозже, готовые к такому делу люди у них при себе имеются.

— Тогда поступим так: я сотню забираю, остальное идет за ужин и еще парням пива, — увидел я молящий взгляд Кроса. — Сколько выпьют! Да, уважаемый, если надо будет доплатить, то утром скажете. А, утром же еще и завтрак. Тогда все и посчитаете.

Я заметил, что певица встала из-за столика, взглянула в мою сторону достаточно красноречиво, потом отправилась к лестнице, слегка кланяясь благодарившим ее за выступление. Так она прошла мимо каждого стола, за ней музыкант несет в руке чехол от инструмента и народ накидывает от щедрот своих. Обойдя всех, девушка подошла к лестнице и стала медленно подниматься, подол узкого длинного платья пришлось поддернуть, чтобы подняться по высоким ступеням.

Мужики во всем зале с интересом уставились на открывшиеся до коленок ноги и наступила тишина. Певица замерла, оглянулась назад, томно улыбнулась зрителям и продолжила подниматься.

Раздались аплодисменты, это оказалось последнее, но не менее эффектное выступление.

Певица скрылась, я опомнился и попросил у Сохатого кувшин белого астрийского, пару бокалов и какую-нибудь птицу жареную. Все это принести в комнату певицы, как будет готово.

Сохатый удивленно посмотрел на меня и переспросил:

— Ты уверен? Если тебя не пригласили, то лучше не суйся. А Грита никого не приглашает.

Потом до него дошло.

— А, это потому, что ты избил Редкена. Тогда понятно.

Он подозвал девушку и передал ей заказ.

— Ее комната первая слева, не перепутай, — напутствовал он меня и вручил мне масляную лампу.

Я посмотрел на стол Охотников, снова заставленный пивом, махнул салютовавшему мне кружкой Кросу.

Увидел подсевшего к нашему столу музыканта, активно потребляющего выпивку и понял, что пора уйти по-английски. Прихватил свой мешок, закинул в него тяжеленький мешочек Купцов и запалил лампу.

Глава 24

ОГНЕННАЯ НОЧЬ

Лестница в трактире оказалась довольно скрипучая, я поскорее проскочил по ней, остановился наверху и осмотрелся. Я оказался в небольшом коридоре, из которого выходит пять дверей, по две слева и справа, еще одна — напротив. Свет виднеется только из-под той, которая напротив, значит очень недружелюбные мне теперь Купцы там остановились.

Лучше ухо востро с ними держать, нож один на поясе, вернулся с поясом, кинжал в мешке — это меня не слишком успокаивает. Владею я этим добром несравненно хуже тех же охранников и лучше не доводить мне наши разногласия до таких ножевых схваток. А сразу гасить кулаками всех.

Главное — какой засов на двери красотки: придется серьезные меры принять для обеспечения полной неприкосновенности жилища. Чтобы не мешали мне получить положенное и еще на премию время осталось.

Я приблизился к двери и тихонько постучал. Послышались легкие шаги, бухнул засов, дверь чуть-чуть приоткрылась. Девушка рассмотрела меня, я специально опустил лампу пониже, чтобы не слепить ее и распахнула дверь.

— Ты не слишком торопился, — она не слишком приветливо смотрит на меня.

Хорошо бы ее успокоить, я ведь для нее — незнакомец. Пришло время благодарить, а это ей не очень хочется делать.

Что лучше всего действует на лошадей, собак и женщин, когда они не знают, чего ждать?

Правильно — спокойная, ласковая речь и добрая улыбка, а еще обещание выдать еды и питья.

— Пришлось сделать заказ в номер, скоро принесут, — улыбнулся как можно обаятельнее я, видя, что Грита не слишком торопится впускать меня и по-прежнему загораживает вход в номер.

— Может, все-таки впустишь меня? А то скоро все соседи заинтересуются нашим разговором на лестнице, — этот весомый аргумент наконец подействовал на