Шрифт:
Закладка:
По губам пробегает улыбка, когда я понимаю, что в Аароне есть похожие черты. Но улыбка вянет, стоит мне только вспомнить, что Ариан всё равно был убит наёмниками якобы за убийство Анны.
Сестра подсовывает мне ещё одну книгу с небольшими портретами, где я вижу Ариана в подростковом возрасте и вновь – более взрослым. Везде один и тот же человек.
Когда Анна с каменным лицом кладёт передо мной последнюю книгу, я поднимаю на неё недоумённый взгляд:
– Это же…
– Да. Это семейное древо Рахмановых.
– Зачем нам правители Аракена?
– Эта книга с портретами, – холодно поясняет сестра.
Я почему-то боюсь опустить взгляд на раскрытые страницы, продолжая смотреть в глаза сестре. Внутри всё сжимается, я начинаю догадываться, к чему она ведёт, и мне это не нравится.
Я медлю, словно моё отрицание может что-то изменить. Будто если я не опущу взгляд, то правдой то, что уже и так произошло, не станет.
– Я буду в ярости? – неуверенно спрашиваю я, оттягивая момент.
– Очень на это надеюсь, – серьёзно кивает Анна, тыкая пальцем в портрет передо мной.
На нём изображён молодой мужчина, на вид ему чуть больше двадцати. У него чётко выделяющиеся скулы и линия челюсти, но остальные черты лица плавные, пухлые губы и светло-карие глаза, а светлые волосы лёгкими волнами падают на лоб и закрывают уши. Его брови приподняты, на губах смущённая улыбка, что придаёт лицу ещё больше очарования. И этим очарованием он схож с Даниилом.
– Кто это? – тихо спрашиваю я.
– Это… Ариан, которого я знала. Ариан, которого любила. Ариан… который наврал мне обо всём, начиная со своего имени.
Я напряжённо молчу, пытаясь осознать услышанное. Анна даёт мне минуту, а потом продолжает рассказывать:
– Его настоящее имя Юлий Рахманов. Старший принц Аракена того поколения. Он был всего на год младше настоящего Ариана, и почти всё произошедшее было спланировано. Он специально притворился принцем другой страны, его манеры, одежда с гербом Серата, подарки из сератианского шёлка, – сестра без запинки чеканит каждую фразу, словно выучила этот текст наизусть, но в глазах её скорбь вперемешку со злостью. – Всё было продумано, чтобы сбить меня с толку, а ведь я была младшей Марой. Меня никогда не брали во дворцы, я никогда не видела настоящих членов королевских семей, чтобы начать сомневаться. В нашей библиотеке в храме даже не было подобных книг. Я же… оказалась достаточно наивной и глупой, чтобы поверить во все те сладкие обещания, что он… что он давал.
Сестра выжидает несколько секунд, позволяя мне переварить лавину информации, начавшую обрушиваться на мою голову. Я закусываю нижнюю губу, но не дёргаюсь вперёд, чтобы накрыть руку сестры и успокоить её. Мне больно, что ей достался настолько жестокий урок, но по её сухим глазам и напряжённо сжатым челюстям я понимаю, что она смогла это преодолеть и стать сильнее.
И Анна права. Её никогда не брали во дворцы. Хотя и я сама никогда не видела принцев Аракена и Серата, но никто бы и не подумал, что кому-то нужно так врать. Особенно Маре. Мы служили богине и убивали лишь мертвецов. От нас никакой пользы в политической сфере, разве что наша длинная жизнь помогает накопить знания и стать неплохими советчиками в трудной ситуации.
– Аракен подставил Серат и развязал войну при помощи нас, – подводит итог Анна.
После этих слов я, не двигаясь, таращусь на сестру, не зная, что мне спросить, дабы понять всю ситуацию. Анна отодвигает одну из книг подальше и продолжает, сцепив перед собой на столе руки в замок:
– У Ариана был непростой характер, поэтому даже среди Ласнецовых все сомневались, верить ли в то, что он не был знаком со мной. Особенно после моей, твоей и его смерти. Не осталось свидетелей, которые бы могли доказать его непричастность. Всё усугубило и то, что я никому не показывала своего Ариана, точнее Юлия. – Последнее имя она почти выплёвывает. – Даже ты его не видела, но я тебе хоть мельком его описывала. Однако… только я могла подтвердить, кто именно ранил меня кинжалом. А потом это всё переросло в войну, где якобы Ласнецовы были виноваты во всём.
Я медленно киваю, продолжая слушать.
– Первым, кто действительно захотел узнать всю правду, стал Алексей – отец Александра и Северина. Он начал изучать любые записи, а когда Александра забрали в Мороки, понял, что у них появился настоящий шанс не просто узнать правду, но и доказать её. Нужно было лишь найти могилу и поднять меня, особенно после историй, что наши тела не разлагаются. Они решили, что если любой другой Морок мог отказать в просьбе поднять мёртвую Мару, то у них есть Александр, который, как и его отец, был готов на всё, чтобы докопаться до правды и доказать, что Ариан не был причиной моей смерти. Восстановление честного имени стало целью всей жизни Алексея, а потом и Александра.
Я едва замечаю, как сминаю край страницы с портретом Юлия, которую продолжаю держать.
– После того как Александр вернулся домой в восемнадцать лет, они искали мою могилу и нашли севернее, в лесах Серата, поэтому с лёгкостью смогли сделать то, что спланировали. Алексей умер от несчастного случая через несколько месяцев после того, как меня подняли. Северин взошёл на престол. Это был тяжёлый период, но мы втроём помогали друг другу его пережить. Поняв, что их семья никогда меня не предавала, а настоящий Ариан был жертвой заговора, так же как и я, мы трое стали друзьями.
Я захлопываю книгу, не желая видеть лицо предка Даниила. Значит, всё это время семья, которой я действительно должна была отомстить, – это Рахмановы. Я постоянно находилась рядом с ними, у меня было столько возможностей. По спине проходит дрожь, а внутри холодеет, когда я вспоминаю о руках Даниила, которыми он меня обнимал, о его признаниях. Когда сознание напоминает о его мягких губах, касавшихся моей шеи, кровь отливает от лица.
«Я расскажу ей всю правду. Правду, которую, уверен, ты и сам знаешь. А после этого позволю ей попытаться меня убить. Но ты уверен, что, когда Агата всё узнает, я по-прежнему буду тем, кого она захочет прирезать? Возможно, твою глотку она всё-таки решит вскрыть первой». Я помню, как вытянулось лицо Даниила, когда Аарон сказал ему это. Я
