— Может быть, — вздохнул старик. — Мы ничего не можем поделать. Этот аппарат не предназначен для того, чтоб «рыться» в памяти. Он всего лишь считывает и расшифровывает биотоки мозга.

Рузаф нервно прошлась по залу, потом подошла к Тилабу и с яростью пнула его в бок. Он отшатнулся и застонал.

— Животное! — процедила она. — Из-за тебя всё теперь висит на волоске! Но скоро ты увидишь своего командира на погребальном костре. Он сам вспыхнет не хуже хвороста.

Тилаб стиснул виски пальцами и негромко завыл.

— Да, да! — прошипела Рузаф. — Всё так и будет, как я сейчас представляю. Ты ведь видишь это? Твои мозги работают не хуже любого ментоскопа.

Неожиданно она выпрямилась, и её лицо несколько прояснилось. Должно быть, ей пришла в голову удачная мысль.

— А ведь ты был там, на станции! — воскликнула она. — Тогда Торнадо наверняка вовсю работал головой, не то, что теперь. Он ведь думал о том, что они сделали с кристаллом и куда дели ключ от катера. Ты знаешь это? Ну!

Она снова пнула его под рёбра. Он отполз немного в сторону и зажал уши ладонями.

— Можешь затыкать уши сколько угодно, грязный шарм! Ты и так отлично меня понимаешь. Если ты немедленно не скажешь, то не полу­чишь своей дозы, так и знай!

Он задрожал всем телом и, подняв голову, посмотрел на Лонго. Тот мрачно, исподлобья взглянул на него.

— Он запрещает ему говорить! — завопил Тугай.

В тот же момент лицо Бираса перекосила злоба, он шагнул к креслу и ударил Лонго кулаком в лицо. Тот на какой-то момент потерял сознание, потом очнулся и, глядя на врага со смертельной ненави­стью, молча сплюнул ему на белые брюки. Бирас зарычал, но Рузаф до­садливо прикрикнула:

— Прекратите, адъютант! Этот шарм своё получит! Итак, Тилаб?

Тилаб затрясся и слабо пробормотал:

— Прости, майор, но я…

— Предатель… — процедил Лонго и отвернулся.

— Кристалл был на катере, — скороговоркой произнёс Тилаб. — Они отправили его в сектор 28642. Там через восемнадцать часов назначена встреча с курьером.

— А ключ?

— Женщина спустила его в утилизатор.

Рузаф посмотрела на Бираса.

— Адъютант, мы успеем перехватить катер?

— Без сомнения, — усмехнулся тот. — Даже если начнём погоню после того, как разделаемся с этим бандитом.

— Хорошо, — улыбнулось она столь лучезарно, что Бирас едва не задрожал от вожделения. — Думаю, что за полчаса мы успеем закончить с этим.

Бирас подошёл к пульту и поставил перед Тугаем какой-то куб. Это была аккумуляторная батарея с энергозапасом большой мощности. Старик взял её дрожащими руками, торопливо выдернул из гнезда ка­кой-то штекер и подсоединил к батарее. Потом нажал что-то на пульте и в кольце вспыхнул яркий свет. Оно взлетело на несколько метров и замерло в горизонтальном положении.

— Смотри, Торнадо! — воскликнула с кровожадным восторгом Рузаф. — Видишь это кольцо? Оно будет опускаться очень постепенно. Одного прикосновения к этому свету достаточно, чтоб испепелить лю­бую материю. Ты пройдёшь через него! Когда оно опустится до пола, от тебя останется лишь кучка пепла.

Она с жадным вниманием следила за его реакцией. Он поднял го­лову, равнодушно посмотрел на круг голубого ослепительного сияния, потом взглянул на неё и невесело усмехнулся.

— Всегда мечтал умереть в потоках света и небесной энергии. А ты всё ещё боишься меня, козочка? Продолжай и после того, как меня не станет. Я тебя всё равно достану. Того, что ты сделала сегодня, я тебе и в аду не прощу.

Она побелела, стиснула кулачки и прорычала;

— Начинай, старик!

Тугай молитвенно сложил руки на груди, посмотрел в потолок и только после этого переключил тумблер на пульте. Кольцо медленно двинулось вниз. Ещё какое-то время я наблюдала за его спуском, а потом решила, что пора. Открыв запасную аптечку, я достала иньъектор, три капсулы и сделала инъекции. Затем поднялась, думая о том, что на сей раз лучше попытаться избежать временного помутнения рассудка, как-то, которое случилось в стыковочном отделении станции.

У меня было десять минут. Только десять минут на полноценные энергичные действия доначала нового спада, только десять минут, чтоб предпринять что-то такое, после чего это дьявольское кольцо уже не смогло бы спалить ни одного волоска на голове Лонго.

ХХ

Десять минут… Две из десяти прошли, пока я добиралась до вхо­да в третий блок, но самое ужасное, что когда я подошла к этим дверям, я ещё не знала, что буду делать. По дороге я взглянула в зеркальную панель какого-то прибора и увидела, наконец, что я собой представляю. Живой труп. Бледный, с чёрными глазами, обведёнными тёмно-серыми кругами. Губы по цвету не отличаются от всего остального. Может, сыграть на этом? Анубисы очень суеверны, ормийцы тоже имеют склонность к мистическим ужасам. Ходячая покойница. «Ага, Паночка из 'Вия»! — тут же ехидно поддакнуло что-то внутри. «Да, не лучший вариант, — рассудительно решила я. — К тому же Ру­заф не из тех дам, что падают в обморок. А анубисы ещё начнут палить с перепугу». Тогда обычная операция в стиле спецназа. Мне сразу стало скучно. Я успею снять максимум двоих. Прежде всего, Бираса и мурийца. А мне ещё нужно либо отключить кольцо, либо отвязать Лонго. До пульта и до кресла одинаково метров десять. В теперешнем состоянии у меня вряд ли получится достаточно эффектный бросок. Палить не переставая, значит, стать потенциальным трупом. Нужно начать с Рузаф… Меня хлопнут раньше. Она же и хлопнет, сама говорила, что метко стреляет. И нет у меня никакой гарантии, что где-нибудь рядом нет нескольких крутых парней с хорошими лучемётами.

Я остановилась у двери. В чёрном проёме меня не могли увидеть. Кольцо было уже совсем низко. Неужели я ошиблась в расчётах, и у ме­ня времени ещё меньше, чем я решила сперва? Чёрт возьми! Ну почему до сих пор не изобрели шапку-невидимку! Как я без неё проберусь, чтоб отключить пульт и отвязать моего смуглого мальчика от этого кошмарного кресла! Ведь нужно, чтоб меня никто не заметил!

«Пиши поперёк!» — услышала я чёткий голос. Боги! Как просто! Нужно, чтоб меня заметили! Необходимо! Они сами переместят меня, ку­да мне нужно! Они сами отключат кольцо и освободят моего мальчика! Главное не торопиться. Кольцо ещё достаточно высоко. Я успею…

Присев на одно колено, я извлекла из карабина «Оленебой» и