— Её могут убить, тем более теперь, когда «Галакт» улетел.

Он снял шлем и бросил его на пол рядом с ранцем, потом повер­нулся и вышел.

Мы пробирались по коридорам станции. Что-то мне говорило, что нужно всё-таки идти на корабль. Я прекрасно знала звездолёты этой системы. Там кругом установлена автоматика и полно всяких тонких штучек, присоединённых к противозахватной системе. Если б мне уда­лось там хоть немного осмотреться, то я б наверняка взяла «стороже­вик» в свои руки.

Я не решилась тогда подать голос. Мне казалось, что Лонго итак прилагает значительные усилия, выполняя мои указания. Я просто боялась задеть его самолюбие или нарваться на конфликт. Инструктор на базе «Сигма» был тысячу раз прав, говоря, что в иных случаях осторожность может только повредить.

Мы нашли эту тёплую кампанию в самом центре станции, в её сердцевине — в аппаратном зале, все стены которого были покрыты экранами, шкалами, пультами и прочими техническими деталями. Их было около десятка человек, самый разномастный сброд: два анубиса, один зубастый, украшенный роговыми пластинами и сверкающим гребнем муриец-рептилия, свирепого вида малгиец, два высохших от бессильно ярости на весь мир каркарца, два ормийца: здоровенный, но бледный и помятый Тилаб Инал и стройный красавец с серповидной бородкой и злобными, как у цепного пса, чёрными глазами. Девятым был худощавый статный человек, скорее всего, землянин или пелларец, с интеллигентным лицом английского лорда. Десятой — сама красавица Рузаф, поникшая, подавленная, но всё равно гиперсексуальная в обтягивающем комбинезоне телесного цвета.

Входа в зал было три. Один — тот, к которому со всеми предо­сторожностями подкрались мы, и ещё два по обе стороны, один напротив другого. Противники были как на ладони. Они молчали, озабочено глядя либо друг на друга, либо в пол.

— Мы никак не могли рассчитывать, что он поступит так, — произнёс «лорд».

Его лицо мигом из интеллигентного превратилось в хищное, и стало чем-то похоже на морду элитной борзой.

— Я всегда говорил, что он трус! — воскликнул красавец с бо­родкой.

Наверно это был Бирас.

— Нет, скорее, он опять что-то придумал, — возразил «лорд». — В любом случае, нужно смываться.

Он повернулся к одному из боковых выходов, и в тот же миг раз­дался оглушительный грохот. Следом взорвалась панель како­го-то пульта. Я поняла, что Лонго снова зарядил разрывными. Он сто­ял теперь в дверном проёме, держа карабин так, что все, кто находи­лись в зале, были в секторе поражения.

— Всем оставаться на местах, — произнёс он. — Я лейтенант ко­лониальной полиции Руфах. Вы все арестованы. Бросить оружие и под­нять руки!

Немая сцена длилась недолго. Залп «Полариса» явился, скорее всего, убедительным аргументом, потому что на пол с лязгом посыпались лучемёты, бластеры и даже ножи. Все, за исключением Бираса, гудящего, как кот, которому хвост привязали к батарее, отнеслись к этому очень спокойно. И мне это не понравилось. Я тоже вошла в зал и отступила к стене. Мне было ясно, что долго эту весёлую компанию под прицелом одного карабина не удержать, поэтому я расстегнула кобуру и положила руку на рукоятку своего бластера.

— Торнадо! — вдруг звучно всхлипнула Рузаф. — Наконец-то!

— Ко мне, только быстро! — приказал он, и она со всех ног бросилась к нему, а я почувствовала, как у меня заныло сердце, заболело, застонало, как натянутая и готовая оборваться струна. Второй раз в жизни. И снова не к добру.

Я выхватила бластер, но Рузаф была уже рядом с Лонго. Она с разбегу бросилась ему на шею, он лишь на несколько мгновений утратил контроль над карабином и «Поларис» вылетел из его рук, упал на пол и проскользил по блестящему полу несколько метров. А Рузаф толкнула Лонго к стене и замерла, держа в руках направленный на него небольшой бластер.

— Руки за голову, дикарь! — скомандовала она мелодичным басом прирожденной львицы.

И я поняла, что это она: и координаты баз, и Нейт с его роковой страстью и сам заговор — всё она.

Она была у меня на мушке, и я бы сняла её, но Лонго умоляюще взглянул на меня. Я с досадой опустила бластер, и из моей груди вырвалось рычание, не менее, думаю, грозное, чем её. Моё сердце болело, оно ныло и кричало. Эти парни ещё поднимали с пола своё оружие, а я уже поняла, что проигрываю, проигрываю самую большую ставку, ка­кой располагаю. Меня можно убить. Я не бессмертная. Меня очень просто убить, достаточно только знать как.

— Брось пушку, девочка, — усмехнулся «лорд», глядя на меня. — Будь умницей, и я куплю тебе большую порцию вишнёвого мороженого.

Я бросила бластер. У меня еще были «Оленебой» и «Луч Кувера», но и то, и другое под скафандром.

— Вот так-то лучше, — подбирая моё оружие, произнёс он. — Всё в порядке, мадам. Они в вашем распоряжении.

— Меня больше всего интересуешь ты, Торнадо, — зло проговорила Рузаф. — Возьмите его.

Бирас тут же кинулся вперёд. За ним лениво двинулся малгиец. Они подошли к Лонго с двух сторон и заломили ему руки за спину так, что он побледнел.

— Ты мне мешал, дикарь, — продолжила Рузаф. — Ты мне мешал всю жизнь. Если б не такие, как ты, я бы уже была императрицей Ормы. А вместо этого я должна была ублажать таких животных как ты и твой дружок Торсум, надеюсь, что его прочно запакуют теперь. Ты не дога­дывался, что это всё мои проделки, козлик?

— Нет, — ответил он, мрачно глядя на неё.

— Ещё бы! Ты же всегда считал меня дурой, созданной лишь для того, чтоб быть игрушкой в руках мужчин! Ты ж не знал, что я не ху­же любого специалиста разбираюсь в программировании, что я изучала военную науку, что я вожу звездолёты и метко стреляю. Я долго дела­ла вид, что меня не интересует ничего, кроме нарядов, ожидая того момента, когда я смогу вырваться из ваших липких лап и воссоединиться, наконец, с тем, кого я люблю, кто меня ценит, знает и понимает. И это случилось бы. Это случилось бы очень скоро, если б не вмешался ты! Это ты уничтожил крейсер на Тартаре! А потом ты влез в это расследование. Ты шёл по моим следам и загнал меня сюда.

— Дура, — спокойно возразил он, — ты же сама вела меня за собой. Ты постоянно клевала на все наживки, которые я забрасывал.