— Я не могу в это поверить. Просто не могу.

— Это, конечно, полезно, хотя мне интересно, как мы всё это потратим. Здесь не так уж много магазинов.

— Мы?

— Я же говорил тебе, Дюрен, я остаюсь с тобой. И ты помогла мне откопать эту штуку. Без тебя я бы замёрз там за несколько минут.

— Но…

— Дюрен.

Я протянул руку и коснулся её. На этот раз мне под руку попался её бок. Она замерла, но я перевёл руку вверх, нащупав её лицо и почувствовав, как она дрожала.

— Дюрен. Я никуда не пойду. И мне всё равно, полутролль ты, или полугоблин, или полулягушка. Ты такая, какая есть, и ты нравишься мне такой. Ты можешь убежать, и я, возможно, не смогу последовать за тобой по снегу, но, когда ты вернёшься, я буду ждать. Так почему бы просто не остаться?

Я чувствовал себя глупо, и я уверен, что мои слова не имели особого смысла. Но Дюрен дрожала, и я чувствовал влагу на своих пальцах.

— Я не знаю, что делать. Я хочу, чтобы ты остался, Лейкен. Хочу. Но что, если… что скажут другие?

— Что они скажут – это их дело. Не твоё. Я же спрошу тебя, Дюрен, могу ли я остаться здесь?

— Да. Пожалуйста.

— Тогда всё решено.

— Но ты и я… Я не знаю, что мне делать… Я, скорее всего, такая странная для тебя.

— Немного. Но это потому, что я ещё тебя не до конца узнал. Я узнал многое, но… Дюрен. Ты позволишь мне прикоснуться к тебе? Я не могу видеть, но я хочу узнать тебя получше.

— Ты… что, если ты меня возненавидишь?

— Я никогда этого не сделаю.

— Тогда… могу я тоже прикоснуться к тебе?

— Конечно.

Грубая рука, палец нежно прикоснулся к моему лицу. Касание лёгкое, словно пёрышко. Я чувствовал лицо Дюрен, прослеживал контуры её черт, пытаясь понять её по-своему. Она прикасалась ко мне нежно, словно никогда раньше не прикасалась к другим живым существам.

Я медленно спустился от её лица вниз. Дюрен вздрогнула, но её прикосновения были так же легки. Мне любопытно, и ей тоже. Слов не было, но мне кажется, что в этот момент мы полностью понимали друг друга.

Больше никаких секретов. Больше никаких скрытых истин, неправды и недобрых слов. Только лёгкие прикосновения, интимный вопрос, сказанный шёпотом от одного человека к другому.

И ещё больше прикосновений, но я не буду говорить слишком много об этом. Падал сильный снег, а мы с Дюрен исследовали друг друга в теплоте дома. Мы те, кто мы есть. Не больше.

Не меньше.

День 24

Мне кажется, что я не должен делиться подробностями этого дня. Скажем так: сегодня груда золота и драгоценностей оставалась почти нетронутой, пока мы случайно не опрокинули стол. Оказывается, когда на тебя падает золото, то это больно.

День 25

Мм. Всё то же, что и вчера, правда. Но мы поговорили о будущем. Мы говорили, и я её рассмешил. Мы посмеялись, как раньше. Как, я надеюсь, будем и впредь.

День 27

Когда мы с ней завтракали, Дюрен позвала группа детей. Им нужна была помощь: в деревне под тяжестью снега обрушилась крыша, и жителям нужно было, чтобы Дюрен подняла балку.

Я сказал ей не ходить. Дюрен хотела помочь. В конце концов, я дождался её возвращения. Когда она вернулась, то была расстроена.

Слёзы, горячие и мокрые, падали на кончики моих пальцев. Кожа Дюрен на ощупь напоминала растрескавшийся камень, когда я касался её щеки. Мечи или стрелы с трудом пробьют её кожу.

Но слова? Слова режут глубже всего.

— Я не знаю, что делать. Я не монстр! Но они думают, что я похожа на своего отца. Я не знаю, что делать, Лейкен…

Я тоже. Но мне невыносимо было чувствовать, как она плачет.

— Я ничего не могу делать. Только поднимать тяжести. Как животное. Это всё, что я делаю. Я не могу строить или готовить. Я едва могу выращивать овощи…

— Шшш.

Ей потребовалось много времени, чтобы заснуть, но в конце концов она это сделала. Я сидел, пока во мне, словно змеи, боролись гнев и печаль. Что я могу сделать? Что я могу…

Что я могу сделать для неё?

И тогда я придумал.

День 28

— Это как [Рыцарь]?

— Почти. Но лучше. В конце концов, любой обычный монарх может сделать [Рыцаря]. Но только [Император] может дать кому-то этот класс.

Дюрен заёрзала рядом со мной. Я взял её за руку и почувствовал, как она дрожала.

— Я не уверена, что я воин.

— Ты [Фермер]?

— Нет. Я так тоже не думаю.

— Тогда попробуем. Они не всегда были воинами. Культура просто интерпретировала их таким образом спустя некоторое время. До этого они были просто слугами. Великими воинами, да, но они служили Карлу Великому не только в бою. По-моему.

На самом деле, я не потратил так много времени на изучение этимологии этого класса, хотя однажды я играл им на сессии в D&D. Ну да ладно.

— Если ты хочешь им стать, я тебя им сделаю.

— Вот так просто? Это звучит слишком легко.

— Это не так. Я единственный [Император] на этом континенте; только я могу выбирать, кто достоин этого класса. И из всех людей в мире нет никого, кого бы я хотел видеть рядом с собой больше, чем тебя, Дюрен.

— Я… пожалуйста. Я не хочу быть просто [Фермером].

— Тогда встань на колени.

Я почувствовал, как она склонилась передо мной. Я протянул руки и положил их ей на плечи.

— Я посвящаю тебя, Дюрен. Я именую тебя своим [Паладином], моим главным чемпионом, который будет меня защищать и служить мне. Сделаешь ли ты это?

— Да.

Она прошептала это, но затем повторила громче:

— Да!

Что-то изменилось. Совсем чуть-чуть. Я наклонился к Дюрен и поцеловал её. В лоб, а потом и в другое место.

— Это тоже часть посвящения в [Паладины]?

Я не смог не рассмеяться.

— Я буду крайне удивлён, если да.

Она поднялась, и я почувствовал, что в ней что-то изменилось. Едва уловимо. Но я понял, что это было, когда засыпал. Возможно, это не уверенность; пока нет. В ней не