Мужчина тоже встал. Теперь он был зол.

— Ты не понимаешь ситуацию, мистер Лейкен. Дюрен – проблема нашей деревни, и до этого с ней было достаточно легко справиться.

— Я…

Я почти забыл, что Дюрен с нами в комнате. Она говорила, как мышка… большая мышка.

— Я ничего такого не делаю! Я просто хочу помочь Лейкену!

Голос мужчины был ровным:

— Ты не одна из нас. Ты помогаешь… но мы не просто так держим тебя на расстоянии. Помнишь своего отца? Если его родичи вернутся или ты потеряешь контроль… ты не такая, как мы, Дюрен. А мистер Лейкен этого не знает!

— Я ему нравлюсь! Ему всё равно! Почему это так плохо?

В кои-то веки Дюрен решила поспорить. Я не перебивал, позволив ей повысить голос. Но теперь Прост кричал:

— Не смей повышать на меня голос! Кто тебя приютил, кто тебя кормил, а? Мы рисковали своими шеями ради тебя!

— Вы делали это только потому, что вас об этом попросила моя мама! А вы давали мне объедки! Мне приходилось спать в сарае с животными! Я никогда… никогда не ела с вами за одним столом! А теперь вы пытаетесь отобрать у меня моего единственного друга!

Теперь это вырвалось наружу. Голос Дюрен был переполнен эмоциями, и я услышал треск дерева под её руками, когда она схватилась за стол. Раздался хруст, и я почувствовал, как стол, за которым я сидел, сломался.

Прост опрокинул стул и отступил к двери. Дюрен уже была на ногах… она не наступала, но я тоже встал, прежде чем кто-то успел что-то предпринять.

— Достаточно. Прост, тебе пора уходить. Я остаюсь здесь с Дюрен, и ничто из того, что ты мне скажешь, этого не изменит.

— Но ты не понимаешь!

Звучало так, словно Прост едва не рвал на себе волосы… если они у него вообще были. Но я чувствовал, что он боялся Дюрен.

Её голос был холоден.

— Если Лейкен хочет, он остаётся. Я о нём позабочусь. А теперь вы должны уйти, мистер Прост. Это мой дом, и вам здесь больше не рады.

Она начала надвигаться, и я услышал, как мужчина выскочил за дверь. Я вышел вслед за Дюрен и услышал голос Проста. Он был далеко от нас, но кричал:

— Ты знаешь, что она такое?! Она монстр! Урод!

Моя кровь закипела в жилах. Я злобно уставился в его сторону.

— Мне всё равно. Уходи и перестань нас беспокоить!

— Ты ничего не знаешь, парень! Она обманывает тебя, притворяясь доброй, но таким, как она, нельзя доверять! Она монстр. Она не человек, она…

— Тролль!

Это слово сказал не Прост. Оно исходило от Дюрен, и это был крик. Моё сердце сбилось с ритма, и тут раздалось больше криков:

— Тролль! Вот! Я сказала это! Тролль, тролль, тролль!

Её голос тяжёлый. Тяжёлый и глубокий, настолько громкий, что, готов поспорить, я слышал, как с деревьев посыпался снег. Она кричала на Проста, заглушая его:

— Почему ты не мог оставить нас в покое? Почему вы должны были ему сказать? Какой вред был бы, если бы я…

Дюрен плакала, всхлипывала, кричала так громко, как только могла, проклиная Проста. Я услышал и почувствовал, что она упала на колени. В наступившей тишине я слышал только отдалённый хруст снега.

— Он бежит.

Трус. Моё сердце билось слишком быстро, и я чувствовал, как что-то сжимало его. Я в ярости, но сейчас Дюрен важнее.

Я сделал шаг вперёд к ней, медленно протягивая руку. Я коснулся её… и почувствовал её грубую кожу под пальцами. Она не двигалась, только всхлипывала, пока я медленно к ней прикасался.

Рука. Грубая рука, практически рвущая её неуклюже сшитую одежду по швам. Её плечо, что вдвое шире моего собственного. Её мышцы были плотные, словно камень, и кожа, на ощупь напоминающая шкуру слона.

Затем шея, голова. Она похожа на человеческую, но пропорционально большую для её тела. Нос у неё… широкий, и у неё есть брови. И волосы. Длинные и более грубые, чем у человека, но ненамного.

Вот в чём секрет. Вот чего она боялась. Её ужасный, бессмысленный, печальный секрет. Но в одном она солгала, и, когда я коснулся её лица, я узнал. Я увидел всё.

Я пробормотал одно слово в снег, касаясь её слёз:

— Полутролль.

[Император Уровень 4!]

[Навык – Королевский Дар получен!]

День 23

Тролль. О чём вы думаете, когда слышите это слово? Мне говорили, что в фильмах есть замечательные образы троллей, но я, очевидно, никогда их не видел.

Поэтому я мог работать только с описаниями троллей, которые читал в историях. Когда я впервые прочитал «Хоббита», в моём представлении тролли были людьми чуть больше среднего роста с акцентом кокни и странными именами. Одного из них звали Берт, ради всего святого!

Но потом я послушал фильм «Властелин Колец», и моё представление о троллях изменилось. В моей голове закрепилась идея какого-то массивного серого человекоподобного существа, которое ревело и размахивало дубиной. Даже когда я читал описания зелёных троллей с отвратительным запахом, образ тролля с каменной кожей и дикой, тупой яростью оставался со мной.

Дюрен не такая. Поэтому, пока я слушал её, я отбросил все представления и предубеждения, которые у меня были о троллях. Все. Я сложил услышанные истории в коробку и выбросил её прочь, потому что она заслуживала то, чтобы самой рассказать мне, кто она такая, а не то, чтобы я судил о ней до того, как узнаю её.

А я знал Дюрен. Она не жестока. Она не злая. И, судя по тому, что она мне рассказывала, тролли тоже не такие.

— Я не знала своего отца. Он… он был бродячим троллем, и я думаю, что он встретил мою маму весной. Он был голоден, а она жила одна и…

Тролли – монстры. Все считают их таковыми, видимо. У них нет цивилизации, как у дрейков или гноллов, но они умнее, чем обычные монстры. Умные, как гоблины, что, возможно, не так уж и много. Я не знаю. Но не все тролли жестоки.

— Он, наверное, не был изголодавшимся, потому что он не съел мою маму. Не все тролли едят… людей.

Мы сидели вместе в доме Дюрен, и она рассказывала мне всё. Не было никаких других звуков, помимо потрескивания огня. Я молча сидел за её сломанным столом и слушал