пищу, готовить ее трудоемким способом, с помощью орудий каменного века и съедать, а после захода солнца сворачиваться клубочком в пещере и засыпать, – был чрезвычайно прост. Настолько, что вряд ли нам с господином Хакота следовало ожидать согласия на наш вопрос: «Наверное, тяжело было, да?» «При нем же был бумажник», – сказал господин Сугаи. В парке банкоматы отсутствовали, но в случае острой необходимости он собирался выскользнуть из парка и снять где-нибудь наличные. Однако такая необходимость так и не возникла, хотя он со свойственной ему серьезностью признался, что уже подумывал сходить купить настоящую защитную экипировку к надвигающейся зиме.

– Правда, в последнее время я старался обходиться тем, что есть в пределах парка. Бросил собирать зажигалки, пытался высекать огонь с помощью кремня и так далее.

– Как долго вы собирались вести такую жизнь?

Услышав мой вопрос, господин Сугаи опустил взгляд и медленно покачал головой.

– Правда не знаю. Пока меня не найдут. – Он тяжело вздохнул, посмотрел сначала на меня, потом на господина Хакота. – Мне жаль. В самом деле очень-очень жаль. От такого стресса вам самим наверняка хотелось сбежать куда глаза глядят.

Ни мой начальник, ни я кивать не стали.

– Я испытал такое облегчение, когда узнал, что Исагирре вернулся, а «Кангрехо» повысили. Я обрадовался, что еще жив, – продолжал он и добавил: – Понимаю, это наверняка звучит странно.

– А вы не думали вернуться, когда услышали об Исагирре? Уйти из парка? – спросила я.

Господин Сугаи вскинул бровь и словно погрузился в раздумья, прежде чем ответить.

– Я понимал, что если уйду отсюда, вернуться мне будет некуда. У меня нет ни семьи, ни жены, я не общаюсь с родственниками, и, уж конечно, работы у меня больше нет.

– А если бы мы сделали вид, что так и не нашли вас, и разрешили вернуться в лес, вы бы так и поступили?

Вопрос был слишком бесцеремонный. Мне показалось, господин Хакота рассердится на меня за него, но он промолчал, только уставился на господина Сугаи, скрестив руки на груди.

– Пожалуй, но сначала поблагодарил бы всех своих прежних коллег и извинился за то, что сбежал, бросив их на произвол судьбы. – Договорив, господин Сугаи потупился.

Послышался голос господина Нодзима: «Господин Хакота, звонят от директора парка», – и господин Хакота встал, чтобы отойти к телефону.

– Я звонила на ваше прежнее место работы, – сообщила я, и господин Сугаи вскинул голову. – Меня просили сделать все возможное, чтобы найти вас. Сказали, что понимают, как много на вас свалилось, и с нетерпением ждут, когда вы вернетесь.

Господин Сугаи ненадолго закрыл глаза. Потом снова опустил взгляд и с трудом выговорил: «Так и сказали?» Потом несколько раз встряхнул головой. Из-за двери другой комнаты донесся голос господина Хакота, продолжающего говорить по телефону:

– А, вот как?.. Да, мы с ним почти закончили. Да… ну обычный бездомный, говорит, что ничего не крал. Нет, никаких свидетельств обратного нет. Полиция?.. Должна скоро подъехать. Говорят, что оставляют это на наше усмотрение. Очень любезно с вашей стороны! «Старый кадр» – вот именно что «старый», ха-ха! – Господин Хакота издал несколько нарочитый смешок и попрощался с директором музея. Он положил трубку как раз в тот момент, когда в дверях конторы возник полицейский в форме. Госпожа Кудо поспешила встретить его со словами:

– О, здравствуйте, мы вас ждем.

Господин Сугаи поднялся и низко поклонился. Я отошла, понятия не имея, куда, потом решила помочь госпоже Кудо, которая заваривала чай.

– Его ведь не арестуют и ничего такого, да? – спросила госпожа Кудо, с беспокойством поглядывая на спину полицейского и заваривая чай из лопуха.

– Не знаю. – Я отпила из протянутой мне чашки. – Но, кажется, это решать господину Хакота.

Подготовка к выставке «Скандинавия» завершилась, и нас, сотрудников секции «Дары леса», пригласили на церемонию открытия для представителей прессы и участвующих сторон. Господин Хакота и господин Нодзима решили, что сходят на выставку, когда она откроется для всех, и отправили вместо себя нас с госпожой Кудо, хотя церемония и проводилась в рабочие часы.

Полицейский спросил господина Хакота, не хочет ли он составить протокол о нанесении ущерба, но тот отказался, поскольку ущерба, в сущности, не было. Получив «строгое предупреждение» от полицейского и от господина Хакота как представителя дирекции парка, господин Сугаи в тот же день вернулся домой.

Казалось бы, после таких приключений большинство людей не стало бы торопиться с возвращением, но выяснилось, что господин Сугаи не из их числа: уже через два дня он снова появился в конторе «Даров леса». Целью своего визита он назвал уборку беспорядка, который оставил в лесу, но с тех пор продолжал приходить каждый день или два и всегда приводил новые оправдания: решил проверить, хорошо ли убрал за собой, выяснить, не причинил ли нам неудобства, вот и предлагает свои услуги, и так далее. Я по-прежнему работала в хижине, поэтому в подробности не вникала, но опомниться не успела, как оказалось, что господин Сугаи теперь делится с парком сведениями о том, как он выживал, питаясь тем, что растет в секции «Дары леса». Поскольку парк считал снижение уровня продовольственной самодостаточности страны одной из своих забот, осведомленность господина Сугаи пришлась кстати. А плоды хлебного дерева были и впрямь чрезвычайно полезны.

По словам госпожи Кудо, господин Хакота совершенно ясно дал понять господину Сугаи, что парк платить ему не будет, но тот ничуть не расстроился, приходил помогать в конторе по доброте душевной и старался, словно штатный работник. Госпожа Кудо беспокоилась за него как за товарища по группе болельщиков «Кангрехо», не зная, что с ним теперь будет, поэтому его визиты приносили ей облегчение.

– Остальные наши фанаты футбола хотят с ним увидеться и говорят, что надо устроить вечеринку в честь возвращения, но он отказывается приходить. Говорит, ему в таких случаях как-то не по себе. В смысле, я понимаю его, конечно, но все-таки.

На церемонии открытия организаторы раздавали пакеты чипсов из плодов хлебного дерева, на которых было напечатано туманное обещание «Теперь еще вкуснее!», но даже эта, более вкусная версия, особо не впечатлила никого, кроме меня. Съев три штучки из своего пакета, госпожа Кудо обратилась ко мне: «Я его открыла, но вы, может быть, хотите?» – и отдала мне весь свой пакет. Мне показалось, что добавленный розмарин на удивление удачно сочетается с простым чистым вкусом плодов хлебного дерева, но я понимала, что разделяю мнение меньшинства.

Вскоре выяснилось, что я очутилась в положении, мешающем мне наслаждаться чипсами