«как приятно для разнообразия работать со способным человеком!». Слыша такие похвалы, я каждый раз пыталась не обращать на них внимания как на лесть, но когда увидела, как он подозвал двух своих сотрудников и показал им, что ему особенно понравилось на моей карте, у меня создалось впечатление, что он не кривит душой. Пока он выспрашивал у меня подробности о том или ином месте, у меня мелькнула мысль, что он, возможно, хотел бы заняться составлением карты самостоятельно, вот только больная спина не дает. Я понимала, что с моей стороны такое всепрощение – глупость, но достигла состояния, в котором, даже если бы господин Хакота наотрез отказался слушать меня, все равно нашла бы ему оправдания, напоминая, что он в самом деле любит эту работу и что у него проблемы со здоровьем, так что не стоит слишком строго судить его. Мне самой очень нравилась эта работа, но я питала безоговорочное уважение к каждому, кто отдавался своему делу с такой страстью. Просто я слишком хорошо сознавала, что подобная черта гарантирует мне массу трудностей и испытаний в работе.

Примерно в то же время я начала задумываться о моей давней, первой работе. Я ни на секунду не верила, что еще когда-нибудь смогу заняться тем же делом, но замечала, что чувства, от которых никак не могла избавиться после увольнения – нежелание вообще больше работать, особенно в этой сфере, – постепенно покидают меня.

И в это же время я нашла в лесу то, чему там определенно не следовало быть. На этот раз находка не имела никакого отношения к «Кангрехо Обаяси»: это была книга, озаглавленная «Анализ и реабилитация в вопросах ухода», ее втиснули лицевой стороной обложки вниз между ветками дерева на такой высоте, что я могла бы достать ее, только подпрыгнув. По некоему странному совпадению об этой книге я слышала, хоть и не читала ее. Мне рекомендовала ее коллега на прежнем рабочем месте. Книга вышла в позапрошлом году и распродавалась вяло, но в моей прежней сфере деятельности подняла настоящую волну. Насколько я могла судить, глядя снизу, книга была сильно потрепана, из нее торчало множество мелких бумажных закладок. Я огляделась, проверяя, нет ли чего-нибудь примечательного поблизости, и увидела довольно крупную поросль грибов шиитаке у подножия ближайшего дерева. Вытащив карту, я написала на свободном месте: «Дерево с шиитаке (книга)».

На этом я могла бы повернуть обратно, но меня посетило отчетливое чувство, что здесь я, пожалуй, смогу лучше связать увиденное воедино, и я, застыв столбом посреди леса, задумалась. До сих пор все предметы, которые я находила, относились к атрибутике «Кангрехо Обаяси», а этот не имел к ней отношения, но, несомненно, все равно считался вещью, оставленной в лесу. Я развернула карту, пересмотрела все места на ней, где находились предметы «Кангрехо», и наконец перевела взгляд на только что сделанную запись, как вдруг меня осенило: рядом со всеми находками росло что-нибудь съедобное.

Держа в руках почти полную карту, я уставилась на единственное белое пятно на ней, оставшееся к северо-востоку от хижины. Что там, гадала я, – на этой территории, куда еще не ступала моя нога? Найдется ли там какое-либо объяснение тому, что вся атрибутика «Кангрехо» связана с Исагирре, или книге «Анализ и реабилитация в вопросах ухода», или тому факту, что все эти предметы находятся рядом с чем-нибудь съедобным? И существует ли какая-нибудь связь между всеми находками и загадочной фигурой в лесу, будь то призрак гоминина Обаяси или олень, сбежавший из зоопарка?

Я вынула из рюкзака бутылку, глотнула чая из лопуха и направилась в сторону последнего неразведанного участка на карте. Казалось, мое тело движется само по себе. Рациональная часть моего «я» несколько раз пыталась контролировать меня, советовала позвать с собой господина Хакота или хотя бы госпожу Кудо или господина Нодзима, но желание посмотреть, что там, в той стороне, пересилило.

Прилежно втыкая маркеры в землю у своих ног, я двигалась прочь от дерева с книгой, втиснутой между ветвями, пока наконец не вышла на поляну, где деревья не росли. Здесь, по-видимому, в северо-восточном углу парка, располагалось нагромождение камней высотой в два человеческих роста, а рядом с ним – пень, обросший мхом, и какой-то большой, похожий на изваяние предмет, окруженный кольцом камней. Я уловила легкий запах гари. Приближаясь, я разглядела в середине кольца камней остатки костра с грудой обугленных веток.

Издалека заметить это было невозможно, но теперь, вблизи, я различила на скале темное пятно. По-видимому, это был вход в пещеру. Я вошла в нее и увидела пространство, в котором я, тридцатишестилетняя женщина среднего сложения, помещалась без труда при условии, что берегла голову. Площадь пещеры составляла около четырех татами или чуть меньше. Свет сочился в щели между камнями над головой, озаряя голубую виниловую пленку, расстеленную на земле. Там, где лучики света доставали до земли, видны были груды колючих оболочек каштанов. Только теперь до меня дошло, что сырой воздух здесь отдает ностальгически-сладким ароматом жареных каштанов. Обводя пещеру взглядом, я остановила его на кучке плодов хлебного дерева, изображения которых несколько раз видела в сети.

Остановить дрожь в теле мне удалось лишь настолько, чтобы выйти наружу. Я так нервничала, что боялась в любой момент вывернуться наизнанку. Уставившись на кострище, я заметила валяющийся рядом с ним грибок шиитаке. От корня языка поднялось и распространилось острое предвкушение вкуса жареных шиитаке с соусом для лапши.

Это был не гоминин, думала я. Здесь жил современный человек. Он пользовался атрибутикой команды «Кангрехо», обозначая места, где росло что-нибудь съедобное, собирал каштаны и плоды хлебного дерева, жарил шиитаке и ел их. Трудно объяснить, из каких элементов сложилось чувство, охватившее меня: в нем присутствовали и трепет восхищения, и гнев, и нечто среднее между ними, соединенными в равных пропорциях, и досада «ой, ну хватит уже!», и странное уважение, и изумление, не говоря уже о понимании, что мне все еще страшно и хочется послать подальше всю эту историю. Вместе все перечисленное образовало эмоцию грязно-зеленого оттенка, и она заполнила мою грудь, пока я шагала прочь от нагромождения камней. Что тут вообще творится?

Непонятно почему, я с силой пнула землю и сказала себе, что сегодня насобираю столько шиитаке, сколько смогу унести, и заберу их домой. Среди деревьев метнулась темная фигура и начала удаляться. На этот раз я видела ее настолько отчетливо, что узнала вне всяких сомнений. Это был олень.

«– Я слышала, вы получали предложения от клубов в