— Итак, — заговорил сыщик, когда Агнес покинула флигель. — Назовите ваше имя!

— Лоу… Меня зовут Кэнди Лоу, — отозвалась дрожащая девица, глядя на него круглыми глазами.

— Кем вы являетесь в этом доме? Домоправительница, экономка, горничная?

— Наверное, — она запнулась, обвела комнату взглядом, задерживая его поочередно на каждом из находившихся здесь. — Наверное, все сразу, сэр. Кроме меня в доме нет больше слуг…

— И как же так вышло? — вкрадчиво осведомился Гото.

— Я не знаю, — девица пожала плечами в растерянности. — Мы с госпожой недавно переехали в этот дом. Он был полностью разрушен, госпожа купила его в ужасном состоянии. Рабочие привели в порядок только этот флигель. Здесь поселилась госпожа. А основное здание — она сказала — ремонтировать слишком долго и дорого.

На этой части рассказа у Ронана вырвался нервный смешок. Дорого — это с фамильными драгоценностями, что Фиа прихватила из дома! Достаточно вспомнить, в какую сумму ему встало их возвращение. Девица дернулась, смолкла.

— Ваша светлость, — мягко окликнул его сыщик. — Мне придется отправить вас в управление под стражей.

— Прошу меня простить, — он ощутил, как задергалась щека. — Нервное.

Гото лишь кивнул. Перевел взгляд на девицу.

— И, — та заговорила снова. — Госпожа поселилась здесь. Я… прислуживала ей. Занималась уборкой, закупкой продуктов. Готовила еду. Госпожа была очень добра, взяв меня на работу, когда я осталась в трудном положении…

— Понимаю, — Гото кивнул. — Вы оказались в положении, и у вас наступили трудные времена. Госпожа… Кик дала вам работу.

— Госпожа была очень добра ко мне, — девица шмыгнула носом. — Я следила за домом. За этой частью дома, — поправилась она. — Рабочие еще какое-то время оставались в усадьбе после того, как мы переехали. Кажется, они укрепили что-то в основном здании. Но после ушли. Госпожа то жила здесь, то уезжала. Сейчас ее нет. Она уехала неделю назад, и не сказала, когда вернется…, но предупредила, что надолго.

— Странно, — протянул Гото. — Отремонтировать дом, чтобы уехать надолго.

— Эсквайр, обыщите дом, в конце концов! — вспылил Ронан. — Она должна быть где-то тут!

— Милорд, — осадил его сыщик. — Я здесь не ради поисков вашей супруги, а ради выяснения эпизода с появлением запрещенного в королевстве Манор существа. И я не имею права обыскивать дом, если нет достоверных сведений, что здесь скрывается преступник. А преступник в нынешней ситуации — вы. Юная мисс — свидетельница. А может и подать жалобу, тогда королевский суд станет рассматривать ее как потерпевшую, — он перевел взгляд на девицу, которая бессмысленно таращила на него глаза, явно не соображая, о чем он говорит. — Оденьтесь, госпожа. Вам придется проехать в управление, чтобы дать показания.

— Господа, — пролепетала та. — Могу ли я попросить вас… выйти, чтобы я могла одеться?

Ты смотри-ка! Напуганная овечка, и еле блеет. Но высказать наглую просьбу ей это не помешало.

— Само собой, — Гото кивнул. — Прошу вас, ваша светлость, — он кивнул барону.

Тот неохотно покинул спальню. Грызло подозрение: стоит выпустить девицу из виду — как она исчезнет. Испарится из закрытой комнаты!

Глава 30

Едва оба они вышли — дверь за их спинами захлопнулась, и послышался звук задвигаемого засова. Ронан кинулся к двери.

— Ваша светлость! — остановил его Гото. — Прошу вас.

— Да она же сбежит, — Ронан с возмущением поглядел на него. — Она сбежит!

— Ваша светлость. Она — потерпевшая, а не преступница. Ей ни к чему убегать. Я бы скорее ожидал, что сбежите из-под стражи вы, — он усмехнулся. — Тем более, вы именно так и поступили, — он кивнул на двоих конвоиров, застывших на входе в залу. — Так уж и быть — я закрою на это глаза. Вы лишь торопились увидеть утраченную супругу. А это — испуганная женщина. К ней ворвались, когда она была в неглиже, готовилась отойти ко сну. Она боится, что к ней снова вломятся, когда она будет не одета.

— Почему она вообще спит в хозяйской спальне?!

— Полагаю, отчет в этом она даст своей хозяйке, когда та вернется. Нарушение слугами порядка — не уголовное преступление. И находится за пределами моих полномочий.

Ронан прислушался. Не обращая на удивленные и осуждающие взгляды работников сыска, прижал ухо к створе.

Внутри слышалось какое-то шебуршение. А еще ему послышался шепот.

— Там шуршит! — сообщил он. Сердце лихорадочно трепетало в груди. — И шепчет что-то. С кем она шепчется?!

— Ваша светлость, — с нажимом окликнул Гото. — Шуршит ткань — женщина одевается. Что касается шепота — вероятно, она проклинает неурочных визитеров. И, видит святой Иероним, я ее понимаю! Странно, что она не ругается вслух. Это, к слову, делает ей честь — немногие простолюдинки в таких обстоятельствах способны сдержаться. Мне доводилось слышать, как почтенные матери семейств сыпали такими ругательствами, что портовые грузчики краснели от стыда. Не исключено также, что она успокаивает ребенка. Да-да, малыш еще не родился — но связь с матерью всегда сильна. Она испугана и наверняка боится, что может потерять младенца.

— Вы говорите так, словно сочувствуете ей.

— Я ей сочувствую. Я представляю, каково молодой девушке оказаться незамужней и в ожидании потомства. Не раз видел такое за свою жизнь. Ее счастье, что для нее нашлось место! Она может не бояться, что умрет от голода с ребенком.

— Возможно, хозяйка просто еще не знает…

— Все может быть, — согласился сыщик. — Мне придется проследить за ее судьбой.

Ронан в изумлении уставился на него. Он так обеспокоен судьбой безвестной девицы, что готов потратить силы на присмотр за ней после окончания расследования? Гото отвернулся, смешавшись — видимо, сообразил, что сказал. Лицо эсквайра осталось невозмутимым — но Ронан успел изучить повадки этого человека.

Стукнул снова засов, заставив вздрогнуть. Он и забыл на какой-то миг о девице!

Та появилась на пороге — бледная, с широко распахнутыми глазами. Но в строгом платье, застегнутая на все пуговицы, уже в накидке и с сумкой.

— Я готова, господа, — прошелестела она.

Во взгляде горела решимость,