— Я не лгал тебе, что родился в вымершей стае и что я ее последний выживший член. — Он поворачивает голову назад, к лесу. — Мы были стаей охотников на вампиров, которым было поручено удерживать их в своих границах, пока они превращались в чудовищ из-за какой-то неизвестной болезни. Конечно, это было задолго до моего времени… но моя стая поселилась в тех лесах на краю территории лыкинов. За пределами Равнин Лыкина, в некотором роде отдельно от других стай, которые находились под пристальным вниманием Волчьих Королей. Мы находились за пределами башен равнин, и это давало нам некоторую независимость.

Я могу представить себе это в ярких деталях, как будто я действительно была там. Я вижу стаю лыкинов, отправленную в лес тысячи лет назад во времена борьбы с вампирами. Их призраки заполняют улицы того давно заброшенного городка, на который мы наткнулись, на самом краю двух территорий.

— Думаю, через какое-то время о стае забыло большинство лыкинов — или они посчитали, что мы поддались вампиру. И альфам — моим предкам — это нравилось.

— Так твои предки были в безопасности.

Он кивает.

— Никто не искал. Ни один Волчий Король не хотел навязывать свое правление или втягивать моих предков в те распри, которые они сейчас переживали. Так что мои сородичи могли жить в мире и согласии. Стая использовала свои навыки охоты на вампиров, чтобы выслеживать добычу в знакомых лесах. Они торговали с редкими путешественниками, которые не боялись подходить так близко к вампирским горам и затаившимся лыкинам. Это была возможность узнать, как общаться с духами, поскольку они поняли, что мои предки не похожи на своих лыкинов на равнинах, и не были заинтересованы в их порабощении. Среди народа были и те, кто отправился на встречу с вампиром, и они учились вместе с нами.

— Вероятно, все происходило в спокойной обстановке, — мягко говорю я. Описание его стаи напоминает мне истории о первых ведьмах, которые рассказывала бабушка. О мужчинах и женщинах, работавших вместе в группах, объединявших свои силы и ресурсы. Еще до того, как был воздвигнут Фэйд и магия была распространена среди людей.

— Я никогда не знал того времени, но в моем воображении так и было. — Он смотрит на свои руки, лежащие на коленях, складывая и раскладывая их, и больше похож на неуверенного в себе мальчика, чем на уверенного в себе мужчину. — Отец всегда говорил мне, что это были одни из лучших дней. Но я даже не видел домов своих сородичей до того, как меня вернули в Мидскейп в качестве мужчины.

— Давай перейдем к твоему рассказу. — Как бы ни была увлекательна история лыкинов, небо уже светлеет, и нам пора уходить.

— Когда к власти пришел Волчий Король до Конри, он обнаружил доказательства существования нашей стаи — группы, которая веками процветала вне пределов досягаемости волчьего короля. Он потребовал, чтобы мы пришли на равнины, оставили свои дома и полностью подчинились ему.

— А вы не захотели. — Я видела то, что осталось от их домов, в лесу. Какие заросли, такие и остались.

— Он попытался уничтожить наш народ и в процессе был смертельно ранен. Во время хаоса мой отец сбежал и увел меня с собой. — Знание духов его стаи, должно быть, стало ключом к их спасению. — Моей матери не так повезло. Она осталась, чтобы указать нам путь и привлечь их внимание.

— Мне жаль. — Боль от потери матери слишком реальна.

Он качает головой.

— Я был совсем маленьким. Я не знал ее. Не то что ты и твоя мама…

— Я тоже была очень молода. Как ты знаешь, — поспешно добавляю я. Какая-то часть моего сознания все еще не может смириться с мыслью, что Эвандер и Лиам — один и тот же мужчина. Все те вещи, которые я рассказывала ему о своей жизни, как будто он их еще не знал… — Ты действительно позволил мне говорить с тобой так, как будто понятия не имел о моей истории.

— Мне жаль. — Он слегка вздрагивает. — Я не знал, что еще сделать. Было ли лучше рассказать тебе, кто я, и рисковать твоими отношениями с Конри — единственным, что обеспечивало твою безопасность?

— Я не знаю, — признаю я. — Продолжай свой рассказ, а я расскажу тебе, что я думаю по этому поводу, когда ты сможешь полностью объясниться. — Надеюсь, к тому времени, когда он закончит и я все узнаю, мои собственные эмоции прояснятся.

— Верно… Ну, мой отец, разумеется, перебрался через Фэйд вместе со мной. Как я уже говорил, лыкины не рождаются со способностью менять форму. Мы получаем ее, когда достигаем зрелости, принося клятву великому волчьему духу и соединяясь с силой в наших кровных линиях. Я вырос, не имея ни малейшего представления о том, кем я был. — Эвандер слегка наклонился вперед. — Когда я встретил тебя, я действительно был не более чем сыном охотника. В своем уме и сердце я не знал ничего другого.

Я изучаю его лицо и убеждаюсь в правдивости его слов. Опустив подбородок, я говорю:

— Я верю тебе. — Эвандер вздыхает с облегчением. — Но тогда как ты вернулась сюда? Когда ты узнал?

— Большую часть своей жизни я понятия не имел. — Он покачал головой. — Отец ничего не рассказывал. Единственный раз, когда я догадался, что что-то может быть… не так, это когда умерла твоя мать.

— Мама? — Это слово пересохло у меня на языке.

— Мы были в лесу. Отец сказал мне, что слышал драку, хотя до моих ушей ничего не долетало. Теперь я знаю, что если он и слышал ее, то только чутким слухом лыкина. Но еще более вероятно, что он почувствовал присутствие Конри.

— Конри был там? — Я лежу совершенно неподвижно. Эти слова, эти истины задевают раны, которые, как мне казалось, давно зажили и зарубцевались. — Моя мама… — Погибла в лесу. Там, где она была наиболее сильна. Там, где она была как дома. Я всегда считала это простым объяснением, потому что так мне сказала бабушка, так сказал ей охотник, нашедший останки матери. Бабушка не выказала ни малейшего беспокойства.

— Отец пытался спасти ее. — Эвандер медленно тянется ко мне. Я не отстраняюсь, и он кладет свою руку на мою, осторожно сжимая. — Мне так жаль, что мы не смогли.

Я качаю головой, пытаясь подавить эмоции, которые пробиваются наверх из самой глубокой ямы моего сердца, куда я их давно забросила.

— Это не твоя вина… но как?

— Она ушла глубоко в лес.

— В поисках новых духов. — Мама часто так делала.