Теперь он — все.

— Давай сосредоточимся на том, чтобы оставаться в безопасности и сбежать. Как только нам это удастся, у нас будет остаток жизни, чтобы наслаждаться тем, что мы вместе. — Я натягиваю улыбку, как для себя, так и для него.

Эвандер отпускает мою руку, и мы снова начинаем идти вместе.

— Вот что произойдет, когда мы прибудем в Ден, и что тебе нужно будет сделать…

Мы проводим чуть меньше получаса, гуляя и обсуждая все планы. Я репетирую реплики и запоминаю их. Затем он возвращается в форму лыкина, чтобы наверстать упущенное время. Последние полчаса, пока мы мчимся по раскисшим лугам, мой разум пуст, как туман, который вечно оседает на земле лыкинов. Чем дальше на северо-запад, тем гуще становится туман, настолько, что, наверное, Эвандер ориентируется по памяти, магии и чувствам лыкинов, потому что я не вижу ничего дальше своей руки перед лицом.

Он предупредил меня, что чем дальше на север, тем гуще становится туман на равнинах. Но я не ожидала, что он будет настолько сильным. Мы могли вот-вот сорваться с обрыва в море, и я бы не узнал об этом, пока мы не оказались бы в свободном падении.

И это особенно удивительно, когда туман, словно по волшебству, возникает из ниоткуда. Глубокий вдох, и ощущение замкнутого пространства, вызванное плотными облаками, исчезает, а лучи солнца согревают мои плечи, охлажденные во время поездки. Даже при солнечном свете мои зубы почти стучат. Мы находимся достаточно далеко на севере, где даже днем не удавалось избавиться от пронизывающего холода, опустившийся на землю за ночь.

В углублении долины окаменел лес. Большие корявые деревья, каждое из которых размером с могучее красное дерево, которое я почитала в детстве, укрывают родовой дом лыкинов ветвями с блестящими серебристыми листьями. Протянув руку, я прижимаю ладонь к коре одного из деревьев, когда мы проходим мимо. Она гладкая, как полированный речной камень, прохладная, как хрусталь. Хотя оно выглядит и ощущается как скульптура, под моей рукой оно гудит, как настоящее, живое дерево. Они вдыхают солнечный свет и хрустящий прохладный воздух и выдыхают жизнь.

Под их прохладной тенью находится то, что можно назвать городом. Большинство строений — палатки, лишь несколько постоянных коллективных домов и зданий. Я узнаю некоторые палатки, которые я видела, когда мы были на равнине. Ошеломляющие строения веревок и брезента — практически усадьбы, сделанные целиком из натянутой ткани.

Те сооружения, которые являются постоянными, не соответствуют друг другу, надстроены и явно построены разными руками в разное время. Каменные здания, поросшие мхом, с одной стороны разрушаются, с другой — обрастают новыми пристройками из дерева, настолько свежего, что оно еще пахнет. Некоторые здания больше похожи на коридоры, змеящиеся вокруг деревьев, — комната за комнатой, пристроенные к ним.

В каждом строении живут лыкины. Они появляются из дверных проемов и палаток. Они прекращают разжигать костры и проводить спарринги. Я чувствую себя так, словно впервые попал к лыкинам. Сюрреалистическое чувство повторения усиливается, когда Конри мчится нам навстречу.

Эвандер замедляет шаг и останавливается прежде, чем Конри добегает до нас. Эвандер опускается на землю, чтобы я могла слезть с него, а затем встает, как человек. Я поправляю плащ и тут же начинаю идти, оставляя Эвандера позади, словно испытывая огромное облегчение от встречи с Конри. Волчий Король переходит в человеческий облик и бежит ко мне на двух ногах, раскинув руки, словно искренне волнуется. Искренне опасается за мое благополучие.

— Словами не передать, как я рад тебя видеть. — Он прижимает меня к себе так крепко, что мне приходится выдохнуть. Он словно пытается вжать меня в себя. Уверена, если бы он мог таким образом достать из меня магию Авроры, то давил бы меня до тех пор, пока не затрещали бы ребра и не вытекли глаза.

Тем не менее, я должна сыграть свою роль.

— Мой дорогой король, я безмерно скучала по тебе. — Мои слова почти пронзительны, как будто я борюсь со слезами. К счастью, за последнее время я достаточно натренировалась сдерживать настоящие слезы, чтобы знать, как изменить тембр голоса и сделать его убедительным.

— Что случилось с Бардульфом? — Он отпускает меня, чтобы посмотреть мне в глаза. Несомненно, в поисках лжи.

На периферии я вижу очертания Авроры. Ее выражение лица слишком туманно, чтобы разобрать его. Но она здесь. Хорошо. Я готовлюсь к тому, что будет дальше.

— Я убила его, — говорю я прямо. Ни следа вины или угрызений совести. Я не отстраняюсь.

Конри внимательно смотрит на меня, и до него доходит смысл сказанного. Он издает звук неверия и качает головой. Он отходит в сторону, упираясь руками в бедра, и снова качает головой. Собравшиеся начинают перешептываться между собой.

Я вдыхаю и выдыхаю воздух своими легкими. Дышу. Нормально. Как мне снова это сделать? Все, что я хочу сделать, — это задержать дыхание или позволить ему учащаться вместе с ритмом моего сердца, который я также пытаюсь замедлить.

Он убил твою мать. Эта мысль отрезвляет меня и помогает сохранять спокойствие, несмотря на нервы. Она заостряет мое внимание на камне мести.

Конри снова поворачивается ко мне лицом. Его глаза слегка сужаются, как будто он пытается сфокусировать на мне взгляд.

— Как?

Один этот вопрос говорит о том, что подозрения Эвандера были верны. Конри не спрашивает, почему я убила Бардульфа. Ему все равно, что один из его самых преданных рыцарей мертв. А мой мотив второстепенен — он хочет узнать, как я одолела этого мужчину — рыцаря, который без труда убил другую ведьму.

— Ты послал меня найти духов, которых я могла бы призвать для твоих целей, чтобы принести славу твоему имени. Именно это я и сделала.

— И как же убийство Бардульфа принесет славу моему имени? — Конри качнул головой в сторону. Воздух неподвижен. Словно все вокруг подчинено каждому его движению, приливу и отливу эмоций.

— Прости меня за то, что я несу тебе эту весть, мой король, но Бардульф не был верен тебе, — говорю я, все еще высоко держа голову. — Я должна была это сделать, потому что не собиралась позволить ему забрать то, что принадлежит тебе.

— Что принадлежит мне? — подталкивает он меня к продолжению. Однако я не могу прочесть выражение его лица, и его тон нейтрален.

— Бардульф пришел к нам в лес и увидел, как я управляю