нога. Похоже, я ни о чем больше не могла думать. Даже с трудом понимала, что сижу уже не в кабинете Веры, а в каком-то маленьком закутке, куда меня отвели под руки, вопящую и голосящую на ультразвуке.

– Ирочка, ну что там? – в каморку заглянул высокий худой мужчина, в такой же синей куртке, что и сидевшая рядом со мной тетка.

– В шоке, Юрий Александрович. Вот, сами видите.

– Вижу, – подтвердил мужчина. – Давайте тогда, везите ее в девятую.

– Хорошо, Юрий Александрович.

Я молча переводила взгляд с мужчины на женщину и обратно. Это они сейчас про кого? Про меня что ли? В какую девятую? Женщина, Ирочка или как там ее, словно услышала мои мысли.

– Сейчас отвезем вас в больничку. Там вас посмотрят…

– Какую больничку? Не хочу я ни в какую…

Но меня уже никто не слушал. Чьи-то руки подхватили меня, помогли подняться, и меня куда-то повели.

У Веры оказался чертовски длинный офис. Почему-то, когда я несколько минут назад вбежала сюда, он не показался мне таким уж большим. А сейчас, с трудом переставляя ноги и держась за локоть той женщины-врача, что оказывала мне первую помощь, я тащилась по этим бесконечным коридорам, и мне казалось, что мы так никогда и не доберемся до улицы. Но мы добрались.

Холодный мартовский ветер шибанул в лицо, а послеобеденное солнце ударило в глаза так, что я зажмурилась и опять чуть не упала.

– Держитесь, держитесь…

– Держусь, – пробормотала я, открыла глаза и то, что я увидела, опять чуть не сбило меня с ног.

Вокруг уютного особнячка, который Вера облюбовала себе под офис, стояли машины скорой помощи, МЧС, сверкали мигалки полицейских машин и люди… толпа людей, гомонящая, гудящая, с жадными лицами, с выставленными вперед смартфонами. Я опомниться не успела, как вся эта толпа двинулась прямо на меня, и, если б не полиция, меня б, наверно, смяли. Под напором полиции люди схлынули назад, они все отступили, все, кроме… Пашки. Пашка возвышался над этой толпой, пальто расстегнуто, волосы взъерошены, и почему-то без очков.

– Гражданин, в сторону! В сторону отойдите! – коренастый полицейский двинулся навстречу Пашке, взял его за рукав.

– Да пустите меня, – Пашка нервно выдернул руку.

– Гражданин, сюда нельзя.

– Пустите! Пустите, у меня там жена! Там моя жена!

«Жена, какая жена? У Пашки здесь жена?» – вяло пронеслось у меня в голове, но он тут же оказался рядом со мной, оттесняя ту полную женщину в униформе. Последовала перепалка с врачами, Пашка что-то требовал, иногда обращаясь ко мне «Яна, господи, ты цела?». И таким вот образом, поддерживая меня со всех сторон, меня довели машины скорой помощи и запихнули внутрь, на какую-то кушетку, покрытую клеенкой.

– Что с ней? – Пашка присел рядом, не выпуская моей руки и разглядывая меня так, словно видел впервые.

– Да нормально все с вашей женой, второй раз родилась сегодня, считай. Пара царапин и, судя по всему, сотрясение мозга, она об стену сильно приложилась. Ну и шок, разумеется. Остальным повезло куда меньше, – полная женщина пристроилась на боковом сидении, достала какой-то планшет, что-то там пометила и обратилась к водителю, – Дим, давай в девятую.

– Остальным… – пробормотала я. – Вера? Что с ней?

Врач промолчала, уткнувшись в планшет, а Павел быстро проговорил.

– Яна, ты не волнуйся, ты главное, не волнуйся! Все потом. Сейчас главное, убедиться, что с тобой все в порядке… Ну, поехали уже, чего мы ждем? – грубовато прикрикнул он на водителя.

Я посмотрела в окно, там, совсем рядом стояла еще одна скорая, туда как раз запихивали носилки. На носилках кто-то лежал. Видно было плохо, но я все-таки разглядела темные волосы, собранные сзади, с растрепавшимися и торчащими во все стороны прядями и бледный профиль… Вера…

Тут водитель, наконец, тронулся с места, оставляя позади носилки, копошащихся вокруг людей в синей униформе, машину скорой, толпу зевак и сам злополучный особняк.

– Да сколько мы можем тут сидеть! Вы что, не понимаете, она только что чудом выжила после взрыва! Неужели нельзя быстрее провести эти ваши чертовы обследования?

Пашку я с трудом узнавала. Флегматичный и спокойный, редко выходивший из себя, сейчас он орал, как биндюжник на привозе, которого попытался обсчитать ушлый продавец. К счастью, орал он не на меня, а на всех, кто попадал в поле его зрения. Со мной он держался так, словно я была чрезвычайно ценным и дорогим сокровищем, хрупким, как хрустальная ваза. Он не выпускал моей руки ни на минуту, как будто бы боялся, что как только он это сделает, я испарюсь как мираж.

– Не кричите, – медсестра, видимо, на своем веку повидавшая сотни таких вот нервных пациентов и их родственников, на Пашкины крики почти не реагировала. – Сейчас сделаем ей рентген, через пару минут освободится кабинет, и мы вас пригласим.

– Черт знает, что такое! Мы уже полчаса торчим тут в коридорах! – возмутился Пашка.

Это было явным преувеличением. Все происходило вполне оперативно. Сначала меня осмотрел какой-то пожилой врач, так же, как и медсестра, вяло реагирующий на Пашкины вопли. Он терпеливо задавал нам вопросы и неспеша заносил данные в компьютер. Потом в процедурной мне еще раз проверили и перевязали руку и даже, кажется, извлекли пару мелких осколков. К счастью, рана оказалась неглубокой, и ее даже не пришлось зашивать.

Теперь вот мы сидели в ожидании рентгена, всего-то минут пять, не больше. И чего Пашка так завелся? Хотя, в общем-то, я понимала его. Бедный Пашка! С утра пожар, теперь еще и это вот… Хотя до пожара еще был дурацкий инцидент с Цукерманом. Господи, неужели это было все-то несколько часов назад? Мне казалось, что прошла как минимум неделя. Как это было сейчас далеко, словно в другой жизни.

– Виноградова? Проходите! – из кабинета высунулась кудрявая медсестра в огромных очках.

Я встала, Пашка немедленно вскочил и, не выпуская моей руки, повел меня к двери.

– Вы-то куда? Здесь подождите! – бросила медсестра, с удивлением посмотрев на Павла.

– Я с ней, – Пашка упрямо не желал меня отпускать.

– Куда вы с ней? Совсем уже с ума посходили? Там рентген-кабинет! Ничего с ней не случится.

– Я просто постою рядом, – не желал сдаваться Пашка.

– Вы просто посидите здесь. Выйдет к вам ваша жена через пять минут, не съедим мы ее. Давайте, Виноградова, заходите.

Медсестра посмотрела на меня, как мне показалось, с некоторой завистью. И мне стало приятно. Несмотря на явный перебор с опекой, это было действительно приятно, когда ни о чем не надо думать, когда рядом