— Понял, буду.

Двадцать второго июля, Лайонел и Виктор вместе расположились на холме в поместье мужчины, с улыбками наблюдая за безоблачным небом и яркой полной луной.

— Ну что я говорил про счастливое число? — с удовлетворением в голосе спросил Лайонел.

— Признаю, ты был прав. — легко согласился Виктор. — Остается лишь добавить мой волос, собранную мною росу и куколку бабочки «мертвая голова». А потом спрятать смесь в сарай.

— Ну и ждать грозы.

— И не будет комментариев про то, что мне это еще пить? — удивился внук.

— Во-первых, это даже близко не та гадость, которую я иногда пил во время учебы в Итоне или на службе. — признался Лайонел, подогревая у Виктора интерес узнать больше о его службе. Вот только дед никогда особо не рассказывал — особенно о том, откуда он знает про магов. — А, во-вторых, ты сам этого захотел. Зачем тебя жалеть?

— Справедливо. — после этого признания они оба рассмеялись.

В этот раз им продолжало везти — гроза началась всего через двенадцать дней. Ну, или это просто было лето, когда и происходит самое большое количество гроз в году.

Чуть ли не после первой молнии, Лайонел и Виктор уже спешили к сараю, в котором и хранилась смесь. Пока дед отпирал двери сарая, внук переминался с ноги на ногу за его спиной, находясь в неожиданном для себя нетерпении. В руках у него был небольшой сундучок, в который планировалось положить зелье, дабы избежать малейших случайностей. И как только двери открылись — сразу проскользнул внутрь.

— Ну что? Мы довольны? — спросил Лайонел, когда Виктор вышел из сарая, держа сундучок в руках.

— Мы довольны, дедушка. — широко улыбнулся парень.

— Тогда в бункер! — весело скомандовал дед, и они бодрой походкой направились к спуску под землю.

В самом бункере их ждал угол, на всякий случай, застеленный матами, где и планировалось проводить первое превращение.

— Все проверил? — спросил Лайонел, в полной разглядывая с помощью рунных очков окружающую обстановку на предмет опасных предметов. — Винни где?

— Винни в доме, я все проверил. — спокойным голосом заверил деда Виктор, сам лихорадочно припоминая не накосячил ли где. — Я готов.

— Ты точно уверен? — в последний раз спросил Лайонел и получил уверенный кивок в ответ. — Тогда я буду стоять в трех метрах от тебя, вот тут. — постучал он каблуком по полу, обозначая место.

Уточнил он это потому, что Виктор уже был без очков и без всех амулетов — было принято решение в первый раз не рисковать, превращаясь обвешанным артефактами. Винса оставили в доме по схожей причине — никто не хотел рисковать и проверять реакцию змея на превращение хозяина. Но всю одежду оставили на парне, заметив, что в книге на этот счет говорилось, что они тоже превращаются.

Отбросив все мысли, Виктор приложил палочку к району сердца, и произнес:

— Amato Animo Animato Animagus! — после чего он опрокинул себе в рот хрустальный фиал с кроваво-красным зельем.

Пару секунд ничего не происходило, пока все тело не наполнила обжигающая боль, а в груди мощно застучало второе сердце, отдавая в голову каждое свое биение. «Получилось!» — обрадовался Виктор, но быстро отринул все мысли, пытаясь сосредоточиться на образах, транслируемых в голову вторым сердцебиением. Достаточно быстро образы прояснились… «Птица! Причем хищная!» — птицы не были той областью, в которой он разбирался, так что даже семейство мог не угадать. Поддавшись наитию, он постарался слиться с образом птицы, слиться со вторым сердцебиением.

Боли, на удивление, не было — просто множество мелькающих образов, полностью поглощающих сознание. Сознание вернулось резким рывком, высветив одну проблему — либо птица не была ночным охотником, либо в помещении было так темно, что даже ее зрения не хватало.

— Все получилось? — раздался обеспокоенный голос Лайонела, который при этом видел, что происходило. — Виктор, если ты меня слышишь — кивни, мотни головой и еще раз кивни.

Виктор подумал, что это здравый запрос — врядли животное случайно выдаст такую последовательность движений. Так что он послушно выполнил указание.

— Отлично! — обрадовался дед. — Похоже ты теперь орел или ястреб какой-то, не вижу.

«Ну, хоть какое-то уточнение.» — подумал новоиспеченный птиц.

— Не против если я включу свет? А то в очках этих не могу все рассмотреть. — дождавшись кивка он дошел до выключателя и предупредил: — Закрой глаза, а то будет больно.

Даже с плотно зажмуренными глазами ощущения были не очень, так что предупреждение было крайне толковым. Но постепенно привыкнув к яркому свету, Виктор вскользь отметил непривычность его нового зрения и принялся разглядывать себя: пушистое серое оперение, на концах крыльев черные перья, оранжевый клюв с черным кончиком. «Ну, вроде бы симпатичная птичка» — подумал про себя Виктор.

— Точно могу сказать, что ястреб, но вот какой вид, не знаю. — высказался Лайонел подходя к своему внуку в образе птицы. — Попробуй походить, полетать. — предложил он, продолжая наблюдение.

Виктору уверенно удавалось ходить, но вот попытка взлететь закончилась падением на маты, сопровождаясь уже матами от него.

— Ого, интересное звучание. — заметил дед. — А попробуй произнести предложение или спеть, а то есть у меня одна мысль…

Виктор-птиц подозрительно покосился на него, но просьбу выполнил, отмечая, что ему удается передавать интонации в попытках произносить слова. А вот когда он запел, его так шокировало, что он тут же заткнулся.

— Певчий ястреб? — удивился Лайонел, а затем задумался. — И почему у меня что-то похожее вертится на языке?

Виктор же попробовал опять запеть, выдавая самую настоящую мелодию, будто на флейте. Это даже напомнило ему мелодию, исполняемую владельцем музыкального магазина в Хогсмиде. «Супер, я даже в анимагической форме — бард!» — выругался он, прекращая петь.

Выругавшись на абсолютно бесполезную особенность своей анимагической формы, Виктор решил освоить главную особенность — полет. На что ушло, как подсказал Лайонел, целых два часа. Два часа до первого приемлемого полета с посадкой. Решив на этом остановиться, он постарался превратиться обратно в человека, что удалось на удивление легко — стоило лишь представить свой образ в оригинальном теле и пожелать воплотиться в нем.

— Ну и как ощущения? — спросил