больно. Притворись, притворись, притворись. – Он говорит это себе, но потом поворачивается и смотрит на меня своими ярко-зелеными глазами. – Тебе крупно повезло, что я Целитель и чертовски хорош в своем деле.

– Я не понимаю, что это значит. – Я должна это сказать. Потому что он несет на плечах большой груз, а я, забыв прошлое, эгоистично полагала, что все крутится вокруг моей персоны, но это не так. Сейчас надо говорить о Джейкобе. О его роли в этой ситуации. Не о том, что он может, а о том, кто он есть. А он – Целитель.

– Чего именно ты не понимаешь? – Он пытается подавить свою кипящую ярость. Я бы не сказала, что он хочет ее скрыть, но он…

Что ж, как он и сказал, он просто сбавил обороты. В какой-то момент мне начинает казаться, что на его вопрос отвечать не следует. Можно воспользоваться случаем и побольше узнать про Целительство и о том, что оно значит на самом деле. Но тогда я словно проигнорирую его неприемлемое поведение, которое он продемонстрировал сегодня вечером.

Я не задаюсь вопросом о том, почему я так злюсь. Ответ я знаю. Он мне не доверяет, хотя и говорит об этом другими словами. Но в этом заключается проблема. Я привыкла к тому, что люди мне не доверяют. Например, все, кто считал меня лишенной силы, хотя я и говорила им, что это не так. Мои родители. Джойвуды.

Но я сосредотачиваюсь лишь на том, что мне не доверяет Джейкоб, а это еще хуже. Отчасти потому, что многое из моего прошлого я пока не могу вспомнить. Отчасти потому, что я откровенна с этим мужчиной. Между нами должно быть полное доверие, разве не так?

– Ты не можешь ставить меня в такое положение и говорить от моего имени.

– Ладно. Не буду. Это все? Тогда ты свободна, – заявляет он.

Он разворачивается и идет в дом. С таким видом, словно разговор окончен.

– Ты куда собрался?

– Подальше от тебя, Эмерсон. Не хочу находиться рядом с тобой. Поговорим, когда я справлюсь с этим.

– Справишься с чем?

– Ты же не хочешь, чтобы я сказал то, что сейчас произнесу.

– Конечно, хочу. Я всегда хотела, чтобы ты говорил открыто, потому что я действительно тебе доверяю, Джейкоб, и…

Он поворачивается ко мне и пронзает меня взглядом.

– Я люблю тебя, – сообщает он без всякого выражения. – И всегда тебя любил.

Ничего удивительного, что земля ушла у меня из-под ног. Я должна была предполагать, что нечто подобное случится. Может, я и предполагала, но я думала, что у меня еще есть время. Я считала, что мы еще немного походим вокруг друг друга, прежде чем правда всплывет на поверхность. Сначала спасем Сант-Киприан. Потом убедим Джойвудов, чтобы они не стирали нам память. Затем выясним, как победить Скипа и его черную магию. Я хочу стать лучшей ведьмой. Я хочу иметь возможность подготовиться к тому, что грядет, в том числе и к признанию в любви.

Не знаю, сколько прошло времени. Но я молчу. А сердце отчаянно ревет у меня в груди. Я оказалась не готова.

– Я же говорил, – произносит он тихо. И это удручает. Он снова разворачивается, идет к двери так, словно несет всю тяжесть мира на своих плечах.

Кэсси подталкивает меня к нему; я даже не заметила, что она тут, с нами. Я смотрю на собаку, и она тихонько рычит.

«Не тупи!»

«Я немного устала от грубого фамильяра вроде тебя», – мысленно говорю я.

«А жаль».

Я не хочу думать о том, что происходит, но и не думать не могу. Мы не можем все вот так оставить. Мы в раздрае, я понятия не имею, что делать с чувствами, с откровенностью, с полным доверием, но не нам с Джейкобом расставаться вот так. По крайней мере, я на такое не согласна.

Джейкоб заходит в дом и начинает закрывать за собой дверь, но я блокирую ее своей магией. Он только пожимает плечами. Он не борется со мной. Он просто не обращает на меня внимания. И уходит внутрь дома с таким видом, словно так и будет идти, пока я не остановлюсь. Как будто я, черт возьми, возьму да и остановлюсь. Я следую за ним. Вверх по ступеням, через крыльцо, на кухню.

– Джейкоб…

Но я не знаю, как все исправить. У меня нет красивых слов, подходящих для такого случая, нет никаких навыков, чтобы справиться с этим. Я даже не понимаю, почему на самом деле я сделала то, что сделала, – я слишком боюсь смотреть правде в глаза. Вместо этого я начинаю ходить вокруг да около.

– Ты для меня важен.

Он поворачивается ко мне, и теперь у меня нет ни малейших иллюзий на счет того, что мне удалось хоть что-то исправить.

– Я много раз слышал, как ты толкаешь речь, Эмерсон. Перед сотней людей. Влиятельных и могущественных. В эти моменты ты такая уверенная! Страстная! Убежденная. Словно ты готова сделать все возможное для любимого Сант-Киприана. И я ни разу не слышал, чтобы ты робела. Вот только сейчас. «Джейкоб, ты для меня важен».

Мне не нравится, как мои слова звучат из его уст, с такой сдержанной интонацией, которая в точности повторяет мою собственную.

– Я…

И тут я отчетливо понимаю, что происходит. Почему я всегда держала Джейкоба на расстоянии вытянутой руки. Даже в последние дни, когда мы с ним занимались сексом. Были вместе. Это были поверхностные чувства. Нас влекло друг к другу. И мы действовали. Как действуют взрослые люди с обоюдного согласия.

Но я все равно держала дистанцию. Мне нужны факты, а не чувства – вот что я себе говорила. Я убеждала себя, что все это из-за моих планов. Убеждала, что мне мешает судьба, предопределенность, родство душ. Хотя я и позволяла себе наслаждаться ничего особо не значащими, но волнующими отношениями с этим мужчиной. Я думала, мы будем просто партнерами, когда он вел себя так, как мне хотелось, доставил мне парочку оргазмов – ну ладно, не парочку, а гораздо больше, – и не давил на меня.

А теперь все серьезнее. Может, так даже и лучше – я не готова сейчас судить об этом. Но меня пугает любовь – та самая, о которой сказал Джейкоб. Она всегда меня пугала. Дело не только в контроле, хотя признаюсь, и в нем тоже, ведь я люблю все контролировать. Дело еще и в том, что моя бабушка любила дедушку (хотя я этого