Я прошла в спальню. Попробовала поднять чемодан с деньгами. Я ничего не придумала на случай, если чемодан будет тяжелым. А он и был. Как я его донесу?

Видимо, я слишком долго думала. В двери послышались голоса, а точнее крики. Дверь распохнулась. Сперва зашло несколько солдат в королевской форме, затем в комнату буквально втолкнули едва одетых герцогиню и ее любовника, а затем вошел собственно хозяин дома.

Все и так были шокированы, но удивились еще больше, увидев меня, никак не вписывающуюся в картину. С надеждой на меня смотрела герцогиня. Она задержала на мне взгляд секунды две, а затем мотнула головой, что-то решив для себя. И тут она начала играть. Кто ж знала, что ее светлость такая актриса!

— Дорогой, ты все неправильно понял. Эта- она показала на меня- в сговоре с ним. Они ворвались в дом, напав на меня. Пока он должен был мучить меня, эта стерва вынесла б наши деньги. Дорогой, прошу, избавь меня от этих мучений. Этот дикарь хотел изнасиловать меня. — и заплакала. Очень, кстати, натурально.

Значит, герцогиня, хоть и под гнетом обстоятельств, выбрала надежный брак. Молодец, конечно, но почему через меня?

— Ты говоришь правду, любимая? Как я рад! Не в смысле, что тебя мучали, а что ты не изменяешь мне. Каким я был дураком, раз поверил в эти пустые сплетни.

А герцог судя по всему особой сообразительностью не отличался. Жаль. Но себя как-то спасать надо было. Вот только в голову ничего не шло, как и несостоявшемуся герою-любовнику. Его, видимо, сильно припечатало предательство любимой.

Пока я думала о причинах такого его бездействия, нас уже связали и повели в полицейскую карету. Но почему солдаты в королевской форме? Странно.

По пути в отделения я пыталась говорить, что произошло недоразумение. Но вряд и я была первой преступницей, говорившей эти слова. У полицейских уже выработался иммунитет, поэтому меня откровенно игнорировали.

Когда меня посадили за решетку, я наконец-то поняла, что дела мои плохи. До такого я еще не доходила. Даже захотела заплакать, но сама удивилась своему порыву. Последний раз я плакала 8 лет назад, когда одна осталась на улице. С тех пор я не позволяю себе такой роскоши.

И вот сидим мы на скамейке. Я с каменным лицом, сдерживая свои непривычные порывы, и преданный любовник, который свои порывы не сдерживал. Он свободно выражался в сторону своей бывшей возлюбленной. Знала б она, какие он эпитеты к ней подобрал. Настоящий поэт.

Вот только мне было не до его душевной боли.

— Пожалуйста, выпустите меня! — начал кто-то пискляво вопить. Да и еще так жалостливо. Мне аж тошно стало. Кто это такой жалкий? А! Это была я. Это все, что я сделала для своего спасения. Слишком меня выбила из колеи ситуация, которую я не могла контролировать.

Все что оставалась, это сесть и ждать. Только чего?

— Выпустите ее!

Видимо этого.

— Ваша светлость? Как выпустить? Она ж эта — преступница.

— Я сказал, выпусти. — повторил знакомый голос. Его обладатель наконец-то вышел на свет, следуя за мужчиной, который шел меня открывать.

А моим спасителем оказался мужчина, который уже спасал меня. В таверне.

Нет бы забеспокоиться такому совпадению, я почему-то заулыбалась во все 32. И так тепло на душе стало. Это, оказывается, так приятно, когда тебя спасают.

— Пойдем за мной! — сказал он мне, когда я была выпущена.

Вот тут наконец включился мой мозг:

— К… куда? — но не голос. — Я с вами никуда не пойду. Вы вообще кто?

— Меня зовут Дэймонд. Пойдем, Мари, нам нужно срочно уйти. Моих полномочий может не хватить. Ты хоть знаешь, кого пыталась ограбить? Советника императора. Пойдем живее.

Но ему и не надо было меня уговаривать. Мои ноги уже сами вели меня за привлекательным мужчиной.

Мы дошли с ним до его кареты. Он уже собирался в нее залазить, но я остановила его:

— Дэймонд, — произнести его имя вслух оказалось очень приятным действием. — Почему вы мне помогаете? — я решила узнать это до того, как мы доберемся до неизвестного пункта назначения. Мне не хотелось бы попасть впросак. Все же хоть этот мужчина и спас меня уже два раза, я не могла слепо довериться ему.

— Я обещал это твоему отцу, Мари.

4 глава

Повисла гнетущая тишина. Его слова я вполне услышала, но никак не могла понять.

— Карл? Причем тут он? — никогда в жизни не поверила б, что этот меняненавситник будет мне помогать. Да он скорее организовал бы мою поимку, чем освобождение. Хотя в целом он, наверное, уже давно забыл о моем существовании. Поэтому возникал резонный вопрос. — Зачем Карлу мне помогать? Он меня ненавидит.

— Я не знаю, кто такой Карл. Я говорю о твоем настоящем отце, об Адаме. Двадцать три года назад он…

Но его очень некультурно перебили:

— Дэймонд, что ты несешь? — от нереальности происходящего я даже перешла на ты. — Какой еще Адам? Какой настоящий отец? Меня выкинули, как мусор,

на крыльцо самого бедного дома чуть ли не во всем мире! А сейчас ты мне говоришь, что какой-то Адам просил тебя защищать меня. — всю жизнь я представляла, как отреагирую, если что-то узнаю о настоящих родителях. Сначала я была полностью уверена, что брошусь к ним в объятия. Все свое детство я заочно любила их. И ждала. Я хотела, чтоб кто-то меня также ценил, как Люсинда Филиппа. В подростковом возрасте я стала их ненавидеть. Я поняла, что меня бросили. Мне были неважны причины. Мои приемные родители не бросили ни одного ребенка, не смотря на тотальную бедность. Неужели мои родители не могли воспитать меня одну? Когда я выросла, я поняла, что уже ничего не чувствую к своим биологическим родителям. Побывав в разных ситуациях, как сложных, так и легких, я поняла, что у них могли быть веские причины бросить меня. Да и тем более