позже ему открылась тайна великаньего роста здешних женщин. Мальчики и девочки рождались обычного размера, но матери добавляли девочкам в еду некий корешок, благодаря чему те и вырастали до ненатуральных размеров.

Корень этот собирали высоко в горах, а особенные свойства появлялись у него благодаря способу приготовления, который держался в строжайшей тайне и передавался от матери к дочери. Открыли его несколько поколений тому назад. Когда-то в племени главенствовали мужчины, а потом одна забитая жена по имени Ампои случайно обнаружила чудесный корень, и вскоре роли совершенно переменились. Женщины чтили память Ампои как своей спасительницы.

О семейном и общественном устройстве здешнего общества Нокс узнал еще много чего, но о рубинах не было сказано ни слова. Оставалось заключить, что рассказы о них – чистая выдумка, лишь бы еще сильней приукрасить историю о гигантских амазонках.

Случились в его брачной жизни и другие разочарования. Нокс ожидал, что как супруг королевы будет участвовать в управлении страной, и рассчитывал на всяческие царственные привилегии. А оказалось, что он всего лишь приложение к Мабузе, без прав, без привилегий, – не считая тех, какими ей заблагорассудится его наделить. Она была доброй и нежной, но и волевой, чтобы не сказать деспотичной. Вскоре стало ясно, что Ноксу нельзя ни шагу сделать без спросу.

Мабуза могла отчитать его, ласково, но строго, если он чем-то нарушал ондоарский этикет и вообще что-то делал не так. Ей и в голову не приходило, что он вдруг вздумает оспорить ее приказы. Он же все сильнее злился на такое тиранство. Оно задевало его мужскую гордость, гордость британца. Будь жена обычных размеров, он бы, по его собственному выражению, «отмутузил ее за милую душу». Но в сложившихся обстоятельствах следовало поостеречься учить ее с помощью грубой силы.

При всем при том он к ней по-своему привязался. Ему в ней многое нравилось. Пожалуй, она была бы образцовой женой, если б только нашелся способ умерить ее огорчительную склонность помыкать мужем.

Между тем время шло, как это у него в обычае. Казалось, Мабуза довольна супругом. Однако Нокса мучило навязанное ему ложное положение и задевали каждодневные обиды, наносимые его мужественности. Он мечтал как-нибудь поправить дело, утвердить свои природные права и поставить Мабузу на место.

Однажды он вспомнил про корень, который едят ондоарские женщины. А нельзя ли раздобыть такой корень и самому стать великаном, как Мабуза, а то и крупнее? Тогда он сможет обойтись с ней по-свойски. Чем больше он думал, тем сильнее убеждался, что это идеальное решение семейных неурядиц.

Главное затруднение состояло в том, как добыть корень. Нокс потихоньку расспрашивал других мужчин, но никто ничего не мог ему сказать. Женщины не брали их с собой, когда ходили собирать корни, а готовили всегда в укромных пещерах. Несколько раз случалось, что кто-то из мужчин отваживался украсть приготовленные корешки, и двое в самом деле выросли до великаньих размеров, но в наказание женщины изгнали их из Ондоара навечно.

Есть отчего упасть духом! К тому же Нокс начал презирать местных мужчин – что за бесхребетный народ, совсем тут обабились! Но сколько он ни ломал голову, решения найти не мог.

Быть может, он бы смирился – это случается и с лучшими людьми – да так и жил бы подкаблучником. Но счастливый случай подвернулся, когда у Мабузы родилась дочка.

Малышка ничем не отличалась от других младенцев женского пола. Нокс бесконечно ею гордился и испытывал все подобающие отцовские чувства. Но когда девочка немного подросла и ей начали давать особую еду, он сообразил, что теперь прямо в его доме имеется запас, часть которого вполне можно изъять для собственного употребления.

Простодушная Мабуза ни на миг не заподозрила его коварных намерений. Она не таясь показывала мужу удивительную еду и даже сплошь и рядом кормила дочку при нем без всякой опаски, ведь мужская покорность в этом обществе победившего матриархата считалась само собой разумеющейся. Не прятала Мабуза и большой глиняный кувшин, в котором хранила запас особенной пищи.

Кувшин хранился на дворцовой кухне, среди обычной провизии. Улучив момент, когда Мабуза отправилась куда-то по государственной надобности, а все прислужницы были заняты другими делами, Нокс пробрался в кухню, стащил немного особой еды и спрятал мешочек у себя в комнате. Страх разоблачения придавал всей операции особую прелесть – такого азарта он не испытывал с тех пор, как мальчишкой воровал яблоки с тележек у лондонских уличных торговцев.

С виду пища напоминала мелкое саго, приятно пахла и имела пикантный вкус. Нокс немедленно ее отведал, но есть помногу не решался, боясь, что ее действие будет слишком заметно. У него на глазах дочка росла не по дням, а по часам и за две недели достигла размеров шестилетнего обычного ребенка. Ноксу вовсе не хотелось, чтобы его кражу обнаружили и отняли чудесную пищу, когда его путь к великанству только-только начинается.

Он решил, что нужно скрыться от женских глаз, пока он не укрупнится достаточно, чтобы стать полноправным хозяином в доме.

Задача не из легких, когда за ним постоянно присматривают. Но фортуна снова улыбнулась Ноксу: в Ондоаре наступил охотничий сезон, когда женщины отпускают мужчин в горы выслеживать некую разновидность быстроногого оленя под названием «оклох».

Мабузу, возможно, удивил внезапный интерес Нокса к охоте на оклоха и его столь же внезапное усердие в тренировках с охотничьим копьем. Но она не видела причин отказывать ему в желанном развлечении; только поставила условием, чтобы он отправился вместе с другими послушными мужьями и всячески остерегался опасных скал и пропастей.

Присутствие других мужей не очень-то вписывалось в замысел Нокса, но ему хватило ума не вступать в пререкания. Он еще несколько раз пробрался в дворцовую кладовую и похитил довольно запретной пищи, чтобы превратиться в могучего укротителя собственной жены. Уж как-нибудь он найдет возможность съесть все украденное вопреки навязанному ему обществу слабовольных законопослушных мужчин. Он возвратится победоносным Енакимом, ревущим Голиафом и всем покажет, что такое полундра, особенно Мабузе.

Нокс спрятал пищу в своем запасе провизии под видом мешочка с просом, а сколько-то носил с собой в кармане и съедал щепотку-другую, когда другие отвернутся. А ночью, пока все мирно спали, он пробирался к мешку и пожирал ароматную пищу целыми горстями.

Результат оказался поразительный. Нокс пошел пухнуть с первой же основательной порции. Дюйм за дюймом его разносило вверх и вширь. Спутники дивились, но поначалу им не хватало воображения догадаться о причине. Он замечал, что на него косятся, – так в цивилизованном обществе посматривали бы на дикаря