дают рубины цвета голубиной крови, какие в изобилии встречаются на склонах тамошних гор. В доказательство последнего утверждения раджа показал Ноксу крупный неограненный рубин без малейшего изъяна, уверяя, что камень получен оттуда.

Нокс весьма сомневался насчет великанских женщин, однако поверить в рубины было куда легче. Типично для него, что он тут же, не задумываясь о трудностях, опасностях, да и полной нелепости такого предприятия, принял решение отправиться в горы Арфак.

Он простился с гостеприимным раджой, глубоко опечаленным потерей внимательного слушателя, и продолжил свою одиссею. Не знаю, на какие средства – об этом он умолчал, – Нокс накупил два полных мешка зеркалец и стеклянных бус и добрался до северо-западного побережья Новой Гвинеи. В городе Андаи, в Арраке, он нанял проводника, уверявшего, что знает, где живут великанши-амазонки, и отважно двинулся вглубь острова, к горам.

Проводник, наполовину малаец, наполовину папуас, тащил один мешок с безделушками; другой нес Нокс, надеясь возвратиться с двумя полными мешками мерцающих кроваво-красных рубинов.

Земли здесь были неисследованные. Говорили, что местные жители – людоеды и охотники за головами; впрочем, к Ноксу они отнеслись вполне дружелюбно. Однако чем дальше, тем неувереннее шел проводник. На подступах к горной цепи Арфак стало ясно, что местоположение сказочного плато, где рубины валяются прямо под ногами, проводник представляет себе немногим лучше Нокса.

Поросшие лесом склоны становились все круче. Впереди еще росли высокие тропические деревья, а за ними вздымались гранитные уступы горной гряды, за которой вскоре скрылось солнце. В ранних сумерках путешественники разбили лагерь у подножия неприступной с виду скалы.

Нокс проснулся в сиянии рассвета и обнаружил, что проводник исчез, прихватив мешок с безделушками; с точки зрения дикаря, это было целое богатство – достаточно, чтобы основать собственное дело и обеспечить себе безбедную старость. Нокс пожал плечами и выругался. Проводник – невеликая потеря, но было обидно, что его, Нокса, покупательная способность по части рубинов уменьшилась вдвое.

Он посмотрел вверх. Ярус за ярусом громоздились скалы в сиянии рассвета, и вершины их терялись в облаках. Чем дольше он глядел, тем сильнее крепла уверенность, что эти скалы охраняют таинственное плато. Безмолвные, неприступные, вечно суровые и отстраненные, они просто не могли быть ничем иным, как бастионами царства великанских женщин и рубинов цвета голубиной крови.

Он взвалил на спину мешок и пошел вдоль гранитной стены, отыскивая, где можно начать подъем. Отвесная скала была гладкой, как стальной лист: не за что уцепиться даже мартышке. Наконец он дошел до глубокой расщелины – ложа пересохшего на лето водопада. Нокс начал взбираться – немалый подвиг, потому что русло потока состояло из высоченных уступов, будто ступеней гигантской лестницы.

Нокс то висел над пропастью, цепляясь за очередной уступ кончиками пальцев, то тянулся на цыпочках, нашаривая, за что ухватиться. Подъем был трудный, и за малейший просчет ждала смерть на острых камнях внизу.

Он не решался оглядываться назад. К полудню он увидел над собой нависающую скалу. Дальше расщелина шла уже ровно, без уступов, и заканчивалась черным устьем пещеры.

Он вскарабкался на последний карниз, надеясь, что пещера ведет к верхнему устью, проделанному горным потоком. Чиркая спичками, чтобы освещать дорогу, он взбирался по скользкому склону. Вскоре пещера сузилась, и он стал упираться руками в стены, словно карабкаясь по печной трубе.

Долго он пробирался ощупью и наконец различил впереди слабый свет – крошечную искорку в непроглядном мраке. Едва живой от усилий, Нокс разом приободрился. Но дальше пещера стала еще у́же – настолько, что перемещаться по ней с грузом на спине было невозможно. Нокс отполз немного назад, сбросил мешок и двинулся дальше, толкая его перед собой. Наклон шел вверх под углом в сорок пять градусов. Нокс тогда еще был среднего роста и довольно худощав, но все же еле-еле одолел оставшиеся десять футов.

Собрав последние силы, он вытолкнул мешок наружу, затем протиснулся сам и рухнул, едва дыша. Ярко светило солнце. Нокс лежал у истока пересохшего ручья в ложбинке, по форме напоминающей блюдце, а дальше начинался пологий гранитный склон, и над его зубчатым краем, будто совсем рядом, выглядывали белоснежные облака.

Нокс похвалил себя за талант альпиниста, ни на миг не усомнившись, что находится на пороге потаенного царства рубинов и великанских женщин. Он все еще лежал пластом, как вдруг над ним, на фоне облаков возникли силуэты нескольких человек. Широкими шагами горцы направились к нему, оживленно переговариваясь и жестами выражая изумление. Нокс встал, дожидаясь, когда они приблизятся.

Должно быть, он представлял собой своеобразное зрелище: лицо и одежда перепачканы и все в пятнах от многоцветных минералов, мимо которых он протискивался в пещере. Горные жители смотрели на него как будто даже с почтением.

На них были короткие красновато-лиловые туники и кожаные сандалии. По внешности они ничуть не напоминали жителей здешних равнин. Кожа у них была цвета светлой охры, а черты лица довольно красивы даже по европейским меркам. Все они были вооружены длинными копьями, но держались дружелюбно. Рассматривая Нокса с удивлением и некоторой робостью, они обратились к нему на языке, не похожем ни на одно из наречий, которые ему доводилось слышать в Меланезии.

Он отвечал на всех языках, на которых знал хоть пару слов, но его явно не понимали. Тогда он развязал мешок, зачерпнул горсть бус, сколько поместилось в обеих ладонях, и жестами постарался объяснить, что он торговец из дальних стран.

Мужчины закивали и поманили его за собой, к обрамленной облаками гряде. Нокс поплелся за ними, совершенно уверенный, что нашел племя из рассказов раджи.

Когда перевалили через хребет, перед Ноксом раскинулось длинное плато с лесами, реками и возделанными полями. Озаренные мягкими косыми лучами солнца, Нокс и его провожатые спустились на плато по тропе среди цветущих зарослей кипрея и рододендронов. Вскоре тропа превратилась в дорогу, ведущую через лес даммаровых деревьев и поля пшеницы. Тут и там стали появляться дома, сложенные из грубо обработанного камня, с соломенными кровлями – знак более развитой цивилизации, чем на папуасском побережье с его хижинами.

В полях работали мужчины, одетые примерно так же, как спутники Нокса. А потом он заметил группу женщин, праздно стоящих в стороне. Тут ему пришлось окончательно поверить рассказу раджи, ибо женщины эти были восьми футов ростом и даже более, а сложением походили на прекрасных богинь! Кожа у них была не молочно-белая, как говорил раджа, а теплого сливочного оттенка, намного светлее, чем у мужчин. Они, словно величественные статуи, спокойно рассматривали Нокса, и он чуть не задохнулся от восторга. Он