– Ее брат умер от передозировки героина, – тихо произнес он, – и больше я Джесс не видел. Никто не поверил мне, когда я сказал, что она умерла, – мне сказали, что она просто сбежала, такое случается, искать ее бесполезно. – Посмотрев на Блю, Милтон слабо ударил кулаком по перилам. – Я думал, что мне наконец поверили! Столько лет я говорил полиции, что это была она, что эти чудовища… эти чудовища причастны к тому, что произошло с Джесс, однако никаких доказательств не было – не было ничего, кроме моего предчувствия. Эта женщина была медсестрой, она ухаживала за Маркусом. Она уволилась с работы на следующий день после его смерти, в тот же день уехала из города; я нутром чувствовал, что она имеет к этому какое-то отношение! Но полиция не верит в предчувствия; нельзя арестовать человека на основании одних только видений и призраков, необходимы доказательства, доказательства!

Двенадцать лет я искал Джессику, я перепробовал все и ничего не нашел, и я решил, что у тебя что-то есть. Я решил, что наконец кто-то что-то нашел. – Развернувшись, Милтон попытался самостоятельно подняться наверх, однако его одолела слабость, и он остался стоять на лестнице, сгорбленный, держащийся обеими руками за перила, словно этот был спасательный круг. – Я приезжаю сюда уже три года, с тех самых пор, как узнал, что главные здесь они, – я использовал любую возможность, чтобы обыскать дом, найти какие-либо свидетельства пребывания Джесс. Я обыскал пустые комнаты, кладовки – все, где можно было найти хоть какие-нибудь следы, все, кроме жилых покоев хозяев… Я не прекращал поиски, но время поджимает, я старый и немощный, и мне осталось недолго. Я решил, что тебе удалось найти то, что не смог найти я. Я решил, что ты знаешь свое дело, а ты… а ты…

– Ты только посмотри, что ты наделала, – покачала головой Сабина, и Блю отчаянно захотелось доказать ей свою правоту, отчаянно захотелось провести Сабину по дешевому фанерному полу в увешанную бархатом комнату и усадить ее за стол с руническими камнями и благовониями, разложить карты и подтвердить свою интуицию.

Ей отчаянно захотелось крепко пожать Милтону руку и сказать ему, что его усилия не были напрасными.

Но вместо этого она протянула руку, схватила Сабину за запястье, тело к телу, впитывая ее всю до последней унции. Блю даже не вздрогнула; в Сабине не было ни страха, ни возбуждения, ни гордости. Одна только Сабина. В ней ничего не было, однако этого оказалось достаточно.

– Убирайся к черту! – Высвободив руку, Сабина потерла запястье. На лице у нее отразилось отвращение. – Ты с ума сошла!

– Твой зять умер два года назад. Ты сказала, что сестра отказывается видеться с собой, но это неправда. На самом деле это ты отказываешься видеться с ней.

– Ты сама не знаешь, о чем говоришь! Ты смотришь на меня и строишь догадки, которые оказываются правильными, но нельзя просто предположить, что совершенно нормальный дружелюбный человек убил ребенка, и ждать, что все с этим согласятся. Ты не должна обманывать старика, убеждая его в том, будто знаешь то, что на самом деле не знаешь. Тебе нужна помощь, и куда более серьезная, чем тебе способны предложить здесь!

– И это не твои родители забронировали для тебя поездку сюда; это сделала твоя сестра. Она хочет тебе помочь, но ты не можешь с этим смириться.

– Ты взломала компьютер хозяев и узнала, кто за меня заплатил. Это какое-то безумие! Я заявлю в полицию, я…

– Ты была влюблена в мужа своей сестры. А она об этом не знает.

– Ты залезла в мой телефон или…

– Тебе невыносимы разговоры о сестре, ты не желаешь видеть ни ее, ни свою племянницу, ни родителей. Муж бросил бы твою сестру ради тебя, он говорил об этом, когда вы ехали в аэропорт в тот день, когда…

– Это просто твое обратное НЛП или что там еще…

– В «Фейсбуке» этого не было, ведь так? Как и в твоем телефоне и в базе данных миссис Парк.

Даже в полумраке от Блю не укрылось, как у Сабины зажглись глаза.

– Отойди от меня!

– Я права?

Сабина ничего не ответила, но в этом не было необходимости.

На протяжении многих лет Блю пыталась стать такой же, как все. Теперь она поняла, что этого никогда не произойдет.

– Неважно, откуда я все это знаю, но я это знаю, – сказала Блю. – Мистика, нейролингвистическое программирование, колдовство, искусственный интеллект – называй это как хочешь. Но ты должна согласиться, что раз я знаю все это про тебя, я могу также знать и про Джошуа Парка.

– Как тебе это удается? Это же не может быть так просто! Через прикосновение к моему запястью.

– Я сама не знаю. Я никогда этого не понимала, – сказала Блю, чувствуя, что это самая правдивая вещь из всего того, что она говорила. – Пожалуйста, ты мне поможешь? Мне нужно забаррикадировать эту дверь; мы должны отгородиться от них до приезда полиции.

– Это безумие, – пробормотала Сабина, но уже без былой горячности. – Ты утверждаешь, что Джошуа кого-то убил и нам нужно запереться в доме до тех пор, пока полиция его не арестует? Потому что у тебя такое предчувствие?

– Потому что я знаю. И Милтон знает.

Старик остановился на лестнице, слушая Блю. Он кивнул Сабине.

– Блю знала, что я солгал насчет своего настоящего имени, и она знала про Джесс еще до того, как я произнес хоть слово. – Его голос прозвучал обреченно.

– А Молли?

– У них в гостиной есть фотография Джесс вместе с миссис Парк, – сказала Блю, – но это не она убила девочку.

– Я не могу себе представить, что Молли знает об этом и продолжает жить со своим мужем, – сказала Сабина, подавленная, но смирившаяся.

– Если только она сама не замешана в этом.

– В Молли нет этого. К тому же разве ты ничего бы не почувствовала? Я имею в виду твой дар.

– На самом деле это нельзя считать точной наукой, – сказала Блю, и Сабина презрительно фыркнула. – И я как-нибудь справлюсь одна. – Эта мысль отозвалась болью в костях, но она сделает это, если возникнет такая необходимость, она не станет умолять Сабину о помощи. – Вы с Милтоном можете уйти к тебе в комнату и ни во что не вмешиваться. Если у меня спросят, я скажу, что вы тут ни при чем. Только дай слово, что будешь держаться подальше от мистера Парка. И от миссис Парк тоже, если сможешь.

– Да не заводись ты; я просто пошутила.

– Знаю, – сказала Блю. – Но я говорила искренне. Тебе не нужно в это вмешиваться.

Они умолкли; дождь легкой барабанной дробью аккомпанировал их мыслям. В мансардное окно была видна одна только непроглядная