Или скандал.

Правда, я была совсем не уверена, что у меня хватит на скандал моральных сил. Вот поплакать и потопать ногами в отчаянии – это да.

В прихожей хлопнула дверь, и мы все замерли. Даже паренек на диване, и тот замер. И на мать посмотрел, я заметила его взгляд. То ли встревоженный, то ли вопрошающий. А вот рыжая подобралась, расправила плечи, будто занимала бойцовскую стойку.

– Юль, у нас ужин есть? Хоть что-нибудь? – послышался голос Зотова. Он ещё не успел войти в комнату, а когда вошел, так и замер. Я стояла к нему боком и наблюдала осторожно, за выражением его лица. Немая сцена из психологического триллера, да и только. Павел замер в дверях, переводил взгляд с одного присутствующего на другого. Если честно, смотрел он то на жену, то на пасынка, а совсем не на меня. А паренек между тем совершенно будничным тоном произнес:

– Привет, пап.

Взгляд Павла остановился на его лице. Затем Зотов кивнул и проговорил:

– Здорово.

– Что-то ты не спешишь домой, – заметила тем временем рыжая. – Между прочим, мы ещё вчера приехали, а тебя всё нет. – Она откровенно на меня уставилась. – Вижу, занят сильно был.

Павел тоже на меня посмотрел, но тут же отвернулся. А жене сказал:

– Предупреждать надо о приездах.

– А я пыталась. Только ты не спешишь на мои звонки отвечать. – Она ткнула пальцем в мальчика. – Хоть бы сыну ответил!

– Тань, прекрати, – поморщился Зотов. И снова на меня посмотрел.

Я видела, видела по его глазам, что он совсем не рад моему присутствию здесь. И, по всей видимости, так же, как и я, не знает, что делать и что говорить.

Я всё же подхватила с дивана чехлы с одеждой. Дались они мне, но я уже это сделала. На какое-то суетливое мгновение замерла с ними наперевес, после чего направилась к выходу. Для этого пришлось обойти Зотова. Он наблюдал за мной очень внимательно, но ничего не предпринимал для того, чтобы меня удержать. И это было обиднее всего. Он даже ничего не говорил. Я вышла в прихожую под общее молчание, и мне прямо тут захотелось бросить все вещи на пол, затопать ногами и завизжать, но делать этого было нельзя.

– Юля, подожди.

Павел догнал меня у лифта. Не знаю, почему я не пошла по лестнице, обычно в состоянии стресса я куда-то бегу, а тут замерла у лифта, вцепилась в чехлы с одеждой, и таращилась на горящую кнопку вызова. И вот Зотов вышел из квартиры, увидел меня и, по всей видимости, собирался что-то сказать.

Он меня окликнул, а я оборачиваться к нему не стала. Не хотелось, чтобы он видел мои лихорадочно блестящие глаза.

– Юль, подожди, – повторил он, останавливаясь в шаге от меня, а я поняла, что он не знает, что мне сказать. Следом за мной выскочил, а что сказать – не знает.

Лифт подъехал, открыл передо мной двери, но я в кабину не вошла. Мы так с Павлом и стояли. Я к нему спиной, а он смотрел на мой затылок.

– Ты сказал, что разведен, – сказала я ему в конце концов.

Он помолчал, затем дал совершенно глупый ответ:

– Не говорил.

Я к нему повернулась. Посмотрела ему в лицо.

– Говорил, – сопротивлялась я.

Павел качнул головой.

– Нет. Я говорил, что я с ней не живу.

Я зажмурилась, всего на секунду, но сил терпеть у меня не было.

– Тогда что она делает здесь?

И ещё один глупый ответ.

– Она моя жена.

Мне понадобилось собрать все силы в кулак для того, чтобы не задохнуться. От обиды и разочарования.

– Юля, всё сложно, – продолжал сыпать он банальными, глупыми, ни от чего не спасающими фразами. – И всё совсем не так, как выглядит.

– Всё выглядит так, как есть, – перебила я его. – У тебя жена, у тебя штамп в паспорте, а на диване сидит твой сын.

– Я же тебе говорил…

– Я помню. Он твой пасынок. Но это не меняет того факта, что он зовёт тебя отцом. – Я сделала глубокий, судорожный вдох. Мы встретились с Павлом глазами, я поняла, что он не собирается ничего мне отвечать, что-то из сказанного мною, опровергать, убеждать меня в чём-то, даже удерживать, судя по всему, не собирается. И я сказала: – Я еду домой.

– Я тебя отвезу, – тут же сказал он.

– Я вызову такси, – настойчиво проговорила я. Снова нажала кнопку вызова лифта, двери тут же открылись, я этому порадовалась, и с облегчением шагнула внутрь кабины.

Я стояла лицом к зеркалу, и могла видеть отражение Павла. Он уперся рукой в стену и продолжал смотреть на меня.

– Юля, ты же прекрасно знаешь, что ничего не бывает просто.

Я согласно кивнула. Проговорила:

– Конечно.

– Юля, я серьёзно.

– Конечно, – повторила я, как болванчик. – Я тоже серьезно. – И зло ткнула пальцем по кнопке с цифрой «1». Двери, наконец, начали закрываться.

Такси я ждала, сидя на лавочке во дворе дома. Выбрала место такое, чтобы меня было нельзя рассмотреть из окон квартиры, но сути это не меняло. Это было безумно унизительно. Мне хотелось плакать, но я терпеть не могу садиться в машину к незнакомому человеку с зареванным лицом. На тебя непременно будут кидать любопытные взгляды в зеркало заднего вида, а, может быть, ещё и с дурацкими расспросами и советами полезут. Или с приставаниями. Знаем, проходили.

Я сидела на скамейке под кустом жасмина, откровенно пригорюнившись, и зачем-то пыталась представить, что сейчас происходит в квартире Павла. Как он себя ведёт, о чём они говорят… Он ведь рассказывал мне о семье. О жене и пасынке, а я почти ничего не запомнила. Мне почему-то показалось, что этот рассказ совсем не важен. Я слушала, открыв рот, самого Зотова, а вот важная, как оказалось, информация, прошла мимо моего сознания. Ну, как так?!

Павел сказал мне, что его брак закончен, и я тут же перестала его слушать. Держала его за руку и строила планы на будущее. Можно подумать, Павел в моих планах желал принимать хоть какое-то участие.

Я опустила голову, зажмурила глаза и тихонько застонала. Или завыла. Не знаю уж, на что был похож этот звук. Слава Богу, подъехало такси, и я поторопилась сесть на заднее сидение.

Вот только день решил закончиться полностью трагично. Для меня, по крайней мере. Оказавшись у двери собственной квартиры, я поняла, что ключей от неё у меня нет. От бессилия я даже пнула дверь.

У Алёны на пороге я появилась окончательно сломленной. Во всяком случае, я чувствовала себя именно так. И, наверное, выглядела не лучше, потому что подружка вытаращила на меня глаза.

– Юль, что случилось? Ты откуда?

– Прямо из райских кущ, – зло проговорила я, заходя в квартиру, и, наконец, кидая на пол свою опостылевшую ношу в виде трех чехлов с одеждой. Прошла, кинула и без сил опустилась на пуфик у двери. Из глаз тут же потекли слёзы. В три ручья.