– Ты когда-нибудь влюблялся по-настоящему? – спросила я его во время прогулки под луной. Достаточно романтический момент, в который влез совсем не романтический вопрос.

– Как это – по-настоящему? – переспросил он.

Я покрепче взялась за его руку. Обдумала свои следующие слова, хмыкнула.

– Чтобы не пить, не есть. Не спать, – добавила я весомо. Правда, попыталась добавить в голос нотку веселости.

– А, так вот что значит по-настоящему, – посмеялся он.

– Паш, я же серьёзно.

– Я тоже. Всегда, знаешь ли, гадал, что это значит.

– Так влюблялся?

– Наверное. В юности.

– Сто лет назад, – вздохнула я.

Зотов кинул на меня особенный взгляд.

– Я не такой уж и старый.

– Ты понял, о чем я, – перебила я его. – Я же тебя о другом спрашиваю. Не о юности. Во взрослой жизни ты так влюблялся? Чтобы отдавать себе отчёт в том, что это любовь.

Он молчал. Молчал на несколько секунд дольше, чем должен был. По крайней мере, мне так показалось. Понятно, что подбирает слова. Я очень аккуратно выдохнула, мысленно отругала себя за то, что спросила. Но спросила-то зачем? С чисто женским намерением услышать то, что хочу услышать я. Что до встречи со мной, в его жизни ничего потрясающего, сбивающего с ног не встречалось.

Глупо.

Очень глупо.

– Нет, – сказал он, в конце концов. Он сказал, а я не поверила. Потому что Зотов соврал.

Стало грустно и немножко обидно, хотя, обижаться я могла только на себя. За своё нездоровое любопытство. Похоже, я пока сама не готова разбираться в темных закоулках его души. Каждое признание меня задевает за живоё. Лишь потому, что мне сейчас жизненно необходимо слышать что-то успокаивающее, влюблённое и очаровательное. А слышу я совсем другое, и чувствую себя обманутой. Обманутой своими собственными ожиданиями.

Нужно быть решительной и уверенной в себе. Нужно брать ситуацию в свои руки.

Наставления подруги крутились у меня в голове, но в жизнь никак не претворялись. Я смотрела на Павла, понимала, что влюбляюсь, с каждым днём всё больше влюбляюсь, и от этого всю уверенность и теряла. Потому что не понимала, что он чувствует ко мне.

Павел на меня смотрел непременно с улыбкой, он говорил мне комплименты, он протягивал ко мне руку каждый раз, когда мне было это нужно. Чтобы поддержать, чтобы позаботиться, проявлял мужскую силу, я чувствовала его страсть по отношению ко мне, но, как ни старалась, признаков влюблённости, не замечала.

Что это за признаки такие? Чёрт их знает. Когда мужчины влюблялись в меня, я всегда это понимала. Возможно потому, что сама оставалась достаточно трезва в своём отношении. И всё замечала. Как они смотрели на меня, как пытались впечатлить, угодить, удивить. И впервые за долгое время, я оказалась на их месте. Угодить и впечатлить пыталась я. И заглядывала в глаза, в надежде понять, удалось или нет. И уверенность в себе из-за этого, как-то быстро таяла. Потому что такой же бури чувств, которая накрывала меня, в ответ не ощущала. Павел смеялся, смотрел ласково, гладил меня по волосам, как кошку, и ничего не говорил, никаких обещаний не давал, планов не строил. А я задыхалась от любви.

Дурацкое чувство.

– Ты очень, очень, очень красивая, – проговаривал он вкрадчиво, целуя моё тело. Время от времени поднимал взгляд к моему лицу, и я видела, что он смеётся. А мне не хотелось, чтобы смеялся. Мне хотелось, чтобы он был серьёзен.

– Ты тоже красивый, – сказала я в ответ.

Зотов моим словам неожиданно удивился. Поднял голову, взглянул на меня, даже моргнул в задумчивости.

– Да?

– Почему ты так удивляешься?

Он головой качнул, хохотнул.

– Не знаю. Мне никто никогда этого не говорил. Что я красивый. Я, реально, красивый?

– Конечно, – кивнула я. – Мне ты нравишься.

– А, тебе нравлюсь, – посмеялся он.

– Тебя что-то не устраивает? – решила уточнить я.

Он тут же качнул головой, отказываясь.

– Нет. Пусть будет так.

Ему всё было смешно, а я время от времени от его насмешливости впадала в раздражение. Вот насколько любила, настолько же мне хотелось встряхнуть Павла, посмотреть ему в глаза, и увидеть там то, что я хотела увидеть. Если не любовь и обожание, так осознание того, что без меня его жизнь больше не будет прежней.

Выходной прошёл быстро. В воскресенье после обеда мы снова сели в машину и выдвинулись в сторону города. Я смотрела в зеркало заднего вида, на удаляющийся въезд на территорию базы отдыха и про себя вздыхала. Я бы с удовольствием осталась здесь на недельку, чтобы ещё побыть с Павлом наедине, чтобы ни одного знакомого лица вокруг, ни одного звонка. Зотов выключил телефон, как только мы приехали, и сутки мы провели в блаженной тишине и спокойствии. Я тоже отключила на телефоне звук, хотя, мне никто и не звонил. Алёна знала, что беспокоить меня не стоит, бывший муж, по всей видимости, до сих пор переживал порцию моих обвинений в свой адрес, а родственники мне не звонили. Так часто мы никогда не общались, даже с сестрой.

– Мне нужно домой, – сказала я Павлу, когда, спустя два часа, впереди замаячили очертания города.

Он кинул на меня быстрый взгляд.

– Зачем?

Я развела руками.

– Потому что мне завтра нужно идти на работу, а я не могу ходить в одном и том же. Это странно.

– Мне казалось, что ты перевезла почти все свои вещи, – хмыкнул он.

– Отнюдь. У меня их гораздо больше.

Я осторожно глянула на него, увидела, что Павел ухмыляется.

– Ты можешь просто довезти меня до дома, – сказала я ему. И сама на себя рассердилась. Черт меня за язык дернул. Ведь если он так поступит, я себя прокляну.

Но Зотов сказал:

– Не выдумывай. Заедем за очередным чемоданом с твоими нарядами.

Мне всё равно отчётливо слышалась насмешка в его голосе. Я поджала губы.

– Никаких чемоданов я собирать не собираюсь. Мне просто кое-что нужно…

Он посмотрел на меня, наверное, приметил мои сухо поджатые губы.

– Юль, ты обиделась?

– Нет, – тут же отозвалась я.

– Я ничего не имел в виду.

– Паша, я ни на что не обиделась. – И попросила, потому что он не сводил с меня глаз: – Смотри на дорогу. Пожалуйста.

– Чего я там не видел? Мы в пробке стоим.

Мы встретились глазами, и мне пришлось повторить:

– Я не обиделась. Просто…

– Что?

Я вздохнула.

– Иногда я не понимаю, смеёшься ты надо мной или говоришь серьёзно.