От холода ладони покраснели, и, сколько бы Кати их ни прятала под мышками, это ни капельки не помогало. Кроссовки наглотались воды, а сползшие носки превратились в хлюпающую кашу. Может, и стоило их подтянуть, но Кати не видела в этом никакого смысла. Мокрые ноги? И что с того? Может, даже оно и к лучшему: если ей повезет, наутро она сляжет с воспалением легких. Тогда можно будет с чистой совестью прогулять завтра школу. К тому моменту, как ее выпишут из больницы, глядишь, Лаура и забудет о ее существовании…

Глупейшей был план. Во-первых, ничего Лаура не забудет, не той она была породы, чтобы прощать и забывать. А во-вторых, Кати не могла себе позволить серьезно заболеть и волновать маму. У нее и так все висит на волоске, она сутками не встает с кровати. Герберт носит ей в постель завтрак, обед и ужин, кормит ее чуть ли не с ложечки… Такой заботливый, аж тошно. А если Кати подходит ближе чем на три шага — чтобы обнять маму и поцеловать ее перед сном, — он глядит на нее волком и скрипит зубами…

Мимо, покачиваясь на волнах и кружась, проплыла ржавая консервная банка. Кати подняла с земли осколок кирпича и бросила в воду. Без особой надежды попасть, но все же она попала. Банка звякнула, зачерпнула воды и пошла на дно.

И в то же мгновение река вскипела и вспенилась, будто кто-то бросил в воду горсть шипучих таблеток. Кати вскочила на ноги и прижалась спиной к стене, совершенно не представляя, что это может быть. Химическая реакция воды на кирпич? Это даже звучало глупо! И тем не менее выглядело именно как химическая реакция — что-то похожее им показывали в школе.

Вода пенилась: течение уносило грязно-белые хлопья, но меньше их не становилось. А в центре бурлящего водоворота вздулся маслянистый пузырь, размером с большую кастрюлю. Собственно эта мысль и пришла ей в голову: что брошенный кирпич поднял со дна старую помятую кастрюлю, полную всяческой дряни, облепленную водорослями или гнилыми тряпками. Но не успела Кати за нее ухватиться, как из-под воды к ней рванулось нечто — извивающееся черное тело неведомой твари.

Однажды Кати довелось посмотреть по телевизору передачу о косатках, китах-убийцах и о том, как они выбрасываются на мелководье, охотясь на морских котиков. И то, что происходило сейчас под мостом, больше всего походило на жуткую пародию на подобную охоту. Конечно, это существо было гораздо меньше кита-убийцы, а с другой стороны, у косаток нет рук и они не умеют ползать. А эта тварь умела, и довольно быстро. Кати не успела сделать и полшага, как тварь схватила ее за щиколотку и дернула так, что девочка упала, ударившись о бетонную стену. Существо тут же схватило ее второй не то рукой, не то лапой и потянуло к себе.

Наверное, это был какой-то гигантской тритон, жуткий мутант, рожденный в отравленных водах реки: длинное тело, лоснящаяся резиновая кожа, круглая голова, глаза навыкате и широкая лягушачья пасть, полная мелких зубов — их было много, слишком много. В то же время в облике существа было и что-то человеческое, насколько здесь уместно это слово. Похожие на спутанные водоросли лохмотья на голове могли сойти за волосы, но главное, на морде имелся нос, широкий, приплюснутый, но самый что ни на есть человеческий. Вот по этому носу Кати и попыталась ударить свободной ногой. Вложила в этот удар все силы.

Она почти попала, но в последний момент существо повернуло голову, и кроссовок лишь скользнул по волосам-водорослям: как будто она пнула большой ком спагетти. Из лягушачьей пасти послышались отвратительные булькающие звуки. Тварь еще сильнее сжала ее ногу. Крохотные коготки заскребли по джинсовой ткани.

— Пусти! — крикнула Кати. — Пусти, пусти, пусти…

У твари оказались очень длинные и очень тонкие пальцы, казалось, только тронь — и сломаются. Кати не понимала, откуда в них столько силы. Ее ногу будто стянули крепким жгутом и затягивали его все сильнее и сильнее. Она снова ударила и попала по плечу, но тварь даже не дернулась.

— Пусти меня!

Зачерпнув горсть мокрого песка и мелких камней, Кати швырнула ее в морду чудища. А затем еще одну. Она ни на что не рассчитывала, просто защищалась как могла, но именно этот трюк и сработал. Песок попал существу в глаза, и к такому повороту оно оказалось не готово. Коротко взвизгнув, чудище отпустило девочку и спрятало лицо в ладонях. Кати с ужасом уставилась на перепонки, покрытые тонкой сеткой капилляров. Жуткие руки: и не человеческие, и не лягушачьи, а что-то одновременно являющееся и тем и другим.

Но медлить было нельзя. Кати на четвереньках отползла в сторону, оглядываясь по сторонам в поисках хоть чего-то, что можно использовать как оружие — большого камня, длинной палки, да чего угодно… Среди намытого рекой мусора валялось отколотое горлышко бутылки. Кати схватила его и выставила перед собой, будто нож. Вода старательно вылизала стеклянные края и они были не такими острыми, но все же это лучше, чем ничего.

— Не подходи! — взвизгнула Кати.

Тварь скорчилась на мелководье, пряча лицо в ладонях. Похоже, глаза и впрямь оказались ее слабым местом, что было странно: существо жило под водой и далеко не в самой чистой реке. Кати удивилась этим мыслям — вернее, тому, что она вообще могла думать о чем-то подобном.

— Гласса… Боольно глассам… — захныкала тварь. — Мои гласски…

— Ты что? Умеешь разговаривать?! — выдохнула Кати и вдруг поняла, что нисколько тому не удивлена. Так и должно было быть. В какой-то момент она переступила невидимую черту, и игра пошла совсем по иным правилам.

Существо убрало перепончатые ладони и вытаращилось на девочку. Его лицо не выражало никаких эмоций, но каким-то образом Кати поняла, что сейчас оно не собирается на нее нападать. Некоторое время они просто смотрели друг на друга.

— Ты сделала мне больно, — наконец сказала речная тварь.

— Да, — кивнула Кати. — Ты тоже сделал мне больно. Ты на меня напал — я защищалась.

Существо рывком подтянуло ноги и село на корточки, точь-в-точь как огромная лягушка, расставив колени и опираясь руками о землю.

— Ссачем?

— Зачем я защищалась?!

— Да.

— Затем, что мне не нравится, когда на меня нападают!

Существо склонило голову набок.

— Голуби и крысы приходят сюда пить воду, — сказало оно. — Я их ловлю и ем. Они не ссащищаются.

— Я не крыса!

— В большую луну ссдесь лежал человек с дыркой в голове. Он тоже не ссащищался. Ты