на самом деле оставляют желать лучшего. – Заметив испуг в моих глазах, который мне не удалось скрыть, Эдмунд напряженно прищурился и снова сжал меня в объятиях. – Я не могу сейчас остаться, но все же решил приехать, чтобы вас успокоить. Я поговорю с епископом Генрихом. И знаете – все будет хорошо. – Его губы нежно скользнули по моему лицу ото лба ко рту, оставляя удивительно теплый след.

– А можно мне быть с вами, когда вы будете встречаться с дядей? – спросила я.

Мне казалось очевидным, что, если мы вдвоем станем просить епископа о поддержке, священник из рода Бофортов непременно нас выслушает.

– Это необязательно, – пробормотал Эдмунд, целуя и легонько покусывая мою щеку; все мое тело с головы до ног покрылось гусиной кожей от удовольствия.

– Но я сама этого хочу.

Эдмунд перестал меня целовать и обхватил мое лицо ладонями. Его глаза сверкнули, и в них появилось лукавое выражение.

– Значит, так тому и быть, королева Кэт. Мы атакуем дядюшку Генриха в его логове, и вы разрыдаетесь у его ног, жалобно и красиво. После этого мой уважаемый дядюшка, понятное дело, не сможет отказать вашему страдающему женскому сердцу, и мы таким образом сорвем планы лорд-протектора Глостера. А после того как все это останется в прошлом, моя очаровательная возлюбленная, ваши мечты и надежды сбудутся.

С замиранием сердца я доверилась Эдмунду.

– Что-то вы не очень спешили, мой мальчик. Сколько времени нужно, чтобы доехать сюда из Вестминстера?

– Прошу простить меня, сэр. Я очень сожалею, что задержался, но теперь я здесь, чтобы ответить за свои грехи.

Епископ Генрих, сидевший за огромным письменным столом, был не в настроении, однако, как истинный дипломат, после короткой перепалки с племянником с изысканной любезностью поприветствовал меня и жестом пригласил присаживаться на скамьи с мягкими сиденьями, что мы и сделали. Слуга налил нам вина, и его тут же отослали.

На этом учтивость епископа закончилась.

– Эта женитьба, Эдмунд… Видит Бог, вы словно встряхнули ятерь, полный угрей.

Несмотря на то что руки Эдмунда, лежавшие на коленях, сжались в кулаки, ответил он гладко, как по маслу:

– Я не вижу тут никаких сложностей, сэр. Что случится, если мы поженимся? Екатерина свободна, я тоже. Запрета со стороны Церкви быть не может, поскольку мы с ней не связаны родственными узами.

– Не прикидывайтесь глупцом, мой мальчик, – растягивая слова, произнес епископ Генрих. – Причины вам известны так же, как и мне.

– Что вы имеете в виду? – Щеки Эдмунда залились краской. – Значит, вы предлагаете мне отступить? Нарушить клятву, данную Екатерине, и отказаться взять ее в жены?

У меня мучительно сжалось горло.

Епископ Генрих спокойно улыбнулся. Было в нем что-то от большой невозмутимой рептилии, и это лишало собеседника присутствия духа.

– Я так сказал?

– Откровенно говоря, сэр, я не понимаю, что вы имели в виду.

– Вам, мой мальчик, предстоит еще очень многое узнать о политических маневрах. Я имел в виду, что для достижения цели существуют разные пути и средства.

Я не догадывалась, куда клонит епископ, однако его уверенный тон снова заронил в мою душу крупицу исчезнувшей было надежды.

– Вы хотите сказать, милорд, что можно каким-то образом уговорить Глостера изменить свое решение? – наивно спросила я, хотя совершенно не понимала, как это можно сделать.

– Нет, миледи. – Улыбка Генриха стала еще шире. – Он определенно и дальше будет стараться предотвратить вашу женитьбу. Но я знаю, как умерить его амбиции. А выбить лестницу из-под ног Глостера… О, это доставит мне ни с чем не сравнимое удовольствие!

Таким образом мне в конце концов не пришлось рыдать у ног епископа. Дядя Эдмунда внезапно полностью окунулся в большую политику; он жаждал крови.

– Я не вижу, как это сделать, – вмешался Эдмунд.

– Конечно, не видите. Но я вам покажу. Я ведь все-таки еще и лорд-канцлер. И у меня есть свои рычаги управления, что бы там ни думал Глостер. Мои соратники в Совете, готовые при удобном случае покусать герцога за пятки, помогут реализовать мои планы.

– Но голос Глостера в Королевском совете значит очень много…

– Зато я пользуюсь благосклонностью Бедфорда. Которому очень нужны деньги, чтобы продолжать войну с Францией. А когда Совету не удается собрать достаточно золота для этих целей, кто помогает им выйти из затруднительного положения и обеспечивает займы? – Ответом на этот вопрос стала его безмятежная улыбка. – Да, правильно, – это делаю я. И Совет чрезвычайно мне благодарен.

Эдмунд почтительно склонил голову, и его лицо осветилось улыбкой – впервые за все время пребывания здесь.

– Признаюсь, я недооценивал вас, дядя.

– И это было неразумно с вашей стороны: никогда не следует допускать такой оплошности. Итак, в конце концов вы сможете получить в жены свою очаровательную француженку.

– Вы станете моей женой еще до конца этого года, вот увидите, – сказал мне Эдмунд, провожая к выходу; его прежний энтузиазм воскрес. Он обхватил мое лицо ладонями, чтобы поцеловать на прощанье. – Глостер неровня моему хитрому дядюшке. Я женюсь на вас, и этим мы докажем, что Глостер и Совет ошибались. Мы будем восхитительной парой.

Я оставила мужчин за разработкой стратегического плана, склоненными над разложенным на столе манускриптом. Оба были истинными Бофортами. Что ж, теперь епископ Генрих на нашей стороне. Казалось бы, что могло пойти не так?

Их план заключался в том, чтобы прибегнуть к хорошо продуманной коварной уловке, достойной епископа Генриха. Вести о ней долетели до Элтема, куда двор Юного Генриха переехал, сменив резиденцию, по обычному сложному маршруту, по которому до нас доходили слухи о поправках к законам. Я не спешила радоваться сплетням, пока мой канцлер, Джон Вудхаус, лично не прочел этот документ, подтвердив подлинность информации. Да, так он и сделал, хотя содержание этой бумаги несколько его озадачило и даже вызвало недоумение.

– Я просто не вижу необходимости в таких решениях, – не раз потом повторял он.

А дело было в том, что, когда парламент в очередной раз собрался в Лестере, один из членов палаты общин – по доброте душевной и от имени своих единомышленников в этом органе власти, верноподданных короля, – выступил с петицией. Разве не было бы актом человеколюбия позволить вдовам особ королевской крови выходить замуж повторно, коль они того захотят? Разумеется, если при этом они заплатят в королевскую казну соответствующий – весомый – взнос. Может быть, лорд-канцлер сочтет возможным рассмотреть этот вопрос и вынести по нему суждение, основываясь на своем огромном жизненном опыте?

Епископ Генрих, лорд-канцлер Англии, проявил к этому предложению определенный интерес и выразил озабоченность судьбой королевских вдов, после чего пообещал тщательно все обдумать.

– А что, разве