- Значит, у меня есть враги могущественнее маршала де Бонлиса?

- Я не сказал «враги». Враг и недруг – немного разные вещи, юноша. Не льстите себе, вы пока еще не успели нажить себе настоящих врагов. Никто не испытывает к вам настоящей вражды. Лишь настороженность и недоверие. Ну, может быть, герцог Ян де Хох Лотарийский желает вашей крови – вы ведь грубо обошлись с его сыном?

- Вы и это знаете?

- Конечно. Вы сейчас некая диковинка. За вами наблюдают десятки внимательных глаз. Примерно так же, как зеваки на рынке смотрят на привезенное издалека чудище в клетке. Многие в братстве задают себе один вопрос: как получилось, что сэр Роберт де Квинси и сам Луис де Аврано, прямой потомок Гугона де Маньена, облагодетельствовали простолюдина, свалившегося с Луны, нет ли тут злого колдовства или еще чего?

- Понимаю, - сказал я с горечью. – Вы тоже задаете себе этот вопрос?

- Представьте, да. И пытаюсь ответить на него.

- И каков же ответ?

- Он зависит от вашего согласия помочь мне.

- И потому вы решили выступить в роли благодетеля? Или, как говорят в моем мире, спонсора?

- Ах, юноша, вы действительно сама наивность! Вы считаете меня идиотом, который всерьез полагает, что сможет купить вашу преданность и дружбу за пятьдесят монет? Или вы так дешево себя цените?

- Тогда я ничего не понимаю.

- Верно, - де Фаллен перестал улыбаться. – В братстве назревают перемены. Великий магистр Эльмар де Ганнон смертельно болен. Сколько он еще проживет – месяц, два, три – не суть важно, главное в том, что очень скоро нам придется выбирать нового магистра и новый путь, по которому пойдет братство. По нашим законам будут предложены три кандидатуры на должность магистра братства: первую назовет сам де Ганнон в своей духовной, вторую предложит император, третью – совет выборщиков из числа братьев, по одному от каждого конвента братства. Не исключено, что все они назовут одного и того же человека. Но я знаю, что единодушия не будет.

- Почему вы так уверены?

- Я знаю это. Я почти уверен, что де Ганнони конвенты предложат одинаковую кандидатуру, а именно маршала де Бонлиса. Де Ганнон очень дружен с великим маршалом, а уж сейчас, когда де Ганнон страдает от своей болезни особенно сильно, они стали еще ближе. Почти не сомневаюсь, что в духовной нынешнего магистра будет названо имя графа де Ретура.

- Вы не сказали о второй кандидатуре.

- Ее представит Высокому Собору сам император Алерий Великий. И я вас уверяю, что его величество назовет совсем другого человека – не Бонлиса.

- Так, - я понял, что де Фаллен говорит о себе. - Не понимаю, как это все касается меня.

- По правилам, окончательное решение будет принимать Высокий Собор. Но маршал и его соперник сами являются командорами Собора, следовательно, каждый из них будет обязан голосовать за своего соперника – так обязывает обет смирения.Четыре голоса мы отбрасываем.

- Почему четыре?

- Мастер Эвальд, вы удивляете меня все больше и больше! Вы оказались в братстве, будучи полным невеждой, не знающим наших законов и традиций! Официально Высокий Собор состоит из семи командоров – это великий магистр, великий маршал, великий госпитальер, великий шевалье, великий ризничий, великий персекьютор и великий скарбничий. Однако в память о четырнадцати первых воителях, отозвавшихся на призыв Матери во время Нашествия, каждый из командоров приглашает на заседания Собора по одному рыцарю, который именуется «держателем стремени командора». Эти рыцари имеют право голоса наравне с командорами.

- Интересная традиция. Но опять же не пойму, причем тут я.

- Вы будете моим держателем стремени. Теперь понимаете?

- Теперь понимаю. Но не кажется ли вам, милорд, что мое появление на Высоком Совете в качестве вашего… союзника не пойдет вам на пользу?

- Почему? Вы наследник эрлинга де Квинси, человек, успевший составить себе определенную репутацию. Да и потом, кому какое дело, кого я выберу в качестве своего держателя стремени?

- Понимаю. Но есть одно обстоятельство, милорд – де Бонлис отправляет меня на Порсобадо в качестве нового представителя братства. Через пять дней я должен быть в Агерри и отплыть на корабле на Марвентские острова. Как быть с этим?

- Вы должны выполнить волю великого маршала. Это приказ, он не обсуждается.

- Милорд, у меня ощущение, что вы не договариваете самого главного.

- У вас правильное ощущение. Когда де Ганнон оставит свой пост, закончится одна эпоха в истории братства и начнется другая. И от вас, мой друг, во многом будет зависеть судьба империи. Де Бонлис считает, что нашел способ избавиться от вас, отправив в Фор-Авек. Он полагает, что вы потерпите там поражение и будете с позором изгнаны из фламеньеров. Однако если вы победите… Как вы думаете, кто наш главный враг, юноша?

- Я не задумывался над этим.

- Уже полвека мы смотрим на восток. После войны за Роздоль многие братья верят, что наш главный противник – это Тервания. И великий магистр верит в это. И его преемник будет считать так же. А это значит, что братство снова постарается не заметить ядовитую змею, свившую гнездо у нашей двери.

- Магистров Суль?

- Да, магистров Суль, - де Фаллен сверкнул глазами. – А этот враг гораздо опаснее терванийцев. Да, когда-то мы победили флот Суль в войне за Марвентские острова. И мы успокоились, убедили себя, что черная магияи состоящие на службе Суль рейдерские флотилии не так опасны, как набирающая мощь Терванийская держава, за которой идут кочевники Дальних степей. Мы все чаще говорим о крестовом походе против Тервании, и проповедники от имени братства призывают верующих жертвовать деньги на грядущий поход и вступать в ополчение! А ведь владыкам Суль только того и надо. Они смотрят на нас из-за моря и ждут часа, когда мы столкнемся с терванийцами в кровавой битве. И тогда придет их время. А наша слава и наше могущество останутся в прошлом.

- Почему же командоры братства этого не понимают?

- О, они все прекрасно понимают! Но Суль далеко, а терванийцы совсем близко. Их влияние в Дальних степях растет, все больше кочевников принимают Аин-Тервани и готовы нести свою