Выправлялось положение и на Черном море, на Кавказе. Русские импровизированные крейсера действовали активно. Бывший торговый пароход «Веста» сумел выиграть бой с бронированным корветом. По нескольку неприятельских судов захватили или потопили пароходы «Россия», «Эльбрус», царская яхта «Ливадия». Пароход «Владимир» дооборудовали, и он начал ставить мины у Босфора, парализуя судоходство. А пароход «Великий князь Константин» лейтенанта Макарова, будущего адмирала, в одном плавании потопил военный бриг и 3 грузовых судна, в другом еще 2 брига и 2 шхуны. Но Макаров был увлечен идеей торпед. Сам сконструировал мину «крылатку», на борту парохода закрепил 4 паровых катера. Их спускали на воду, и катер тащил «крылатку» на тросе. Нацеливал на врага, поворачивал в сторону, а мина шла дальше, и ее подрывали. Но «крылатки» были слабыми и несовершенными, первые атаки в портах Батума и Сулина стали неудачными.

Раздуть общее восстание на Кавказе туркам не удалось. Захваченную ими часть Абхазии блокировали. Собрав достаточно войск, повели наступление с разных сторон. Подкрепления из Турции прекратились, там все силы направляли к Плевне и Шипке. Противника теснили к Сухуму. Оборонять его помогала броненосная эскадра Гобарта, вела огонь по нашим войскам. Но Макаров ночной атакой своих катеров подбил броненосный фрегат. Он получил пробоину, его увели на буксире. И для других кораблей пребывание здесь сочли опасным. Турки начали эвакуацию войск. 19 августа в Сухум вошли русские.

В Чечне количество повстанцев не превысило 3 тыс., в Дагестане примерно столько же. Свирепствовали, уничтожали «христианские» селения – русские и армянские. Но их обложили войсками, казаками, местной милицией. В сентябре-октябре основные отряды мятежников разгромили, восставшие аулы сжигали, жителей переселяли на равнину. Дружественные горцы вылавливали разбежавшихся. В ноябре и сами повстанцы потянулись приносить повинную, выдавали или убивали предводителей. С главарями на этот раз обращались не как с пленными, а как с бунтовщиками, нарушившими присягу. Предавали военно-полевым судам, в Чечне было повешено 13 человек, в Дагестане – 23.

К осени войска на Северном Кавказе высвободились, и великий князь Михаил Николаевич решил повторить наступление на турок. Но он имел все основания не доверять «талантам» Лорис-Меликова, провалившего прошлую операцию. Возглавил армию сам, а для планирования вызвал из Петербурга генерала Обручева. По отрядам силы больше не раскидывали, собрали 56 тыс. штыков и шашек против 40-тысячной армии Мухтара-паши, закрепившейся на сильных позициях Аладжинских высот. 19 сентября (1 октября) русские начали атаки. Дрались упорно, ни те, ни другие не уступали.

Но через восемь дней боев, когда турецкие резервы втянулись в сражение, Михаил Николаевич послал в глубокий обход треть своих войск под командованием генерала Лазарева – перерезать противнику пути отступления к Карсу. 2 (14) октября враги обнаружили русских у себя в тылу. Заметались, разворачиваясь туда – а Михаил Николаевич нанес общий удар. Армию Мухтара-паши разнесли вдребезги, из 40 тыс. воинов она потеряла 22 тыс. (9 тыс. пленными), 35 орудий. За эту победу царь наградил брата орденом С в. Георгия 1-й степени. Он вернулся к исполнению обязанностей наместника, а Лорис-Меликову предписал наступать по разработанному плану.

Для осады Карса оставили Лазарева с частью войск, а остальные устремились преследовать Мухтара-пашу. Он созывал подкрепления откуда только можно, собрал 20 тыс. аскеров на хребте Деве-Бойну, преграждающем путь к Эрзеруму – крутые склоны, высота 1500–2000 м. Но турок обманули. 23 октября (4 ноября) генерал Гейман начал атаку в лоб и на левом фланге, а Тергукасов с двумя пехотными дивизиями и пятью казачьими полками нанес удар на правом. Врагов разнесли еще раз. Они потеряли 6 тыс. человек, 43 орудия.

Часть аскеров просто разбежались. Другие примчались в полной панике в Эрзерум, Мухтар-паша приказал срочно эвакуировать все ценное. Но опять сказались особенности Лорис-Меликова. Гнаться за турками ночью он опасался, послал только парламентера с требованием сдать крепость. Мухтар сообразил, что у него еще есть время. Навел порядок среди аскеров, изготовился к обороне. Лорис-Меликов штурмовал лишь через 5 дней, и его отбили.

Зато Лазарев под Карсом действовал грамотно. Обложил крепость, неделю бомбардировал из 96 орудий. А поздно вечером, в темноте 5 (17) ноября последовал штурм. Утром уцелевшие турки сдались. Из 25-тысячного гарнизона 3 тыс. погибло, в плен взяли 22 тыс., 303 орудия. На Кавказе наших воинов тоже встречали восторженно. Здешние армяне настрадались от турецкой власти и насилий, видели в русских освободителей [104]. Но боевые действия прервала природа – в горах ударили морозы, завалили снега.

Тем временем на Балканах к нашей армии подходили резервы. Приехавший Тотлебен наметил взять Плевну в полную блокаду. Строились позиции, батареи. Чтобы пресечь связь Осман-паши со своими тылами, требовалось овладеть селениями Телиш, Горный Дубняк и Дольный Дубняк, прикрывавшими дороги. Турки превратили их в самостоятельные крепости, в каждой разместили 4–5 тыс. воинов. Для взятия выделили свежие части лейб-гвардии под командованием Гурко. Горный Дубняк сумели захватить в жестоких рукопашных, с серьезными потерями – 869 погибших, 2,5 тыс. раненых. Телиш отразил все атаки. Тогда собрали побольше артиллерии, открыли бомбардировку – шквальную и непрерывную, изматывающую. Защитники не выдержали, капитулировали. Гарнизон Дольнего Дубняка сделал из этого выводы. В самом начале бомбардировки без боя оставил позиции и ушел в Плевну. С 20 октября (1 ноября) блокада замкнулась.

Султан и его правительство пытались выручить Османа-пашу. У Софии формировалась новая Западная армия Шакира-паши, 35 тыс. В ноябре она дважды предпринимала наступление, силясь пробиться к Плевне. Гвардейцы Гурко остановили ее в боях на Златицком перевале. Атаковала и Восточная армия Сулеймана-паши. Первый натиск у Трестеника и Косабины удалось сдержать. Но турки перегруппировались, 22 ноября (4 декабря) нанесли удар у города Елена. Пользуясь пятикратным превосходством, разбили здесь 5 тыс. русских, прорвали фронт. Двинулись на Тыново, где были склады и обозы нашей армии, в тылы Шипкинскому перевалу. Наследник Александр спешно погнал на этот участок резервы, закрывшие дыру. Но и Сулейман увидел, что русские оттянулись к Елене. Нанес удар на другом направлении, у Мечки. На пути врагов оказалась 21-я донская батарея. Косила накатывающихся турок картечью, гранатами и выстояла до подхода подкреплений. Противника отшвырнули контратаками.

А блокада делала свое дело. Армия Османа стала голодать. В ночь на 28 ноября (10 декабря) она пошла на прорыв. На рассвете, в тумане, обрушилась на позиции Гренадерского корпуса. Но внезапности не получилось, этого ждали. Поднялась общая тревога, загрохотали пушки и ружья. Под руководством Тотлебена русские основательно укрепились, а турки лезли напролом густыми массами. Их расстреливали, а по телам мертвых и раненых напирали новые, схватываясь в рукопашных. Сибирский гренадерский полк, стоявший на