Шрифт:
Закладка:
Айлин тоже проснулась. От собственного крика. Долго лежала, тяжело дыша и приходя в себя. Затем встретилась со мной взглядом. И мы поняли друг друга без слов. Она видела этот же сон. И тоже нашла в себе силы шагнуть прочь. Нашла причины остаться скорее человеком, нежели демоном.
Девушка прижалась ко мне. Не из-за утреннего холода. Толстое, подбитое шерстью одеяло прекрасно сохраняло тепло. Была у этого жеста совсем иная причина. Я обнял её. Прижал к себе. И так мы и лежали до самого рассвета, не в силах больше сомкнуть глаза. Не в силах, несмотря на то что кошмар отступил, оставив после себя лишь холодную испарину, бешено колотящееся сердце и тяжёлый привкус металла во рту.
Сюзанна и Альберт нашли нас, лишь когда караван вновь тронулся в путь. Маги выглядели неважно. Бледные, осунувшиеся лица. Спутавшиеся волосы. Глубоко запавшие глаза. Нам не было нужды спрашивать, что именно с ними случилось. И так было понятно, что они тоже видели, а может, и слышали то, что этой ночью произошло далеко на севере. На наше счастье, они тоже оказались догадливыми. Потому не стали задавать лишних вопросов. Полог тяжёлой, гнетущей тишины, нарушаемой скрипом телег, ржанием лошадей и резкими окриками Бернарда, доносившимися откуда-то из начала колонны, прорезало лишь одно слово.
— Почему?
На долгие минуты вновь воцарилось молчание. Я посмотрел на Айлин. Девушка же заглянула в мои глаза. Мы оба знали ответ. Чувствовали его. Но никак не могли сформулировать. Кто знает, может, для выражения этой мысли в человеческом языке попросту не хватало слов?
— Потому что в нас всё ещё больше от людей, чем от демонов, — наконец ответил я за нас обоих. Слова давались с заметным трудом и очень сильно искажали смысл того, что я хотел им передать. Но ничего лучше подобрать просто не смог.
— Хорошо, — кивнула Сюзанна, немного помолчала, легонько шлёпнула своего коня поводьями и, поравнявшись с нашим фургоном, добавила, — Я рада, что вы оказались… такими.
— А иначе? — едва заметно дрогнувшим голосом спросила Айлин.
Вновь повисло тяжёлое, едкое молчание. В нём уже звучал ответ. Догадаться было нетрудно. Но всё же Альберт решил нарушить его, решив, что между нами лучше не оставлять недосказанности.
— А иначе нам пришлось бы вас убить, — отрезал колдун и вновь замолчал.
Никто не решился нарушить это молчание. Да и незачем было. Вопросы и ответы перестали иметь какое-либо значение. Мы все знали… Нет, чувствовали одно и то же. Ощущали то, от чего на жопе вставали дыбом волосы, а губы сами собой кривились в злой, иронической усмешке. Безумец и впрямь оказался пророком. А то, что он предрекал — началось. Началось в эту проклятую ночь.
Где-то вдалеке тоскливо и протяжно завыла стая голодных, диких собак. Они были ещё одной причиной, по которой эти степи назывались «воющими».
Глава 23
«Ты все еще считаешь их людьми?»
Тревожные новости настигли нас на закате следующего дня. Вместе со взмыленным вестовым, который пылевым вихрем нёсся по тракту. Мы уже разбили лагерь, и начинали готовить ужин. Он согласился поделиться с нами последними слухами в обмен на мех холодной воды и миску горячего супа.
На севере, который только-только оправился от похода короны на Вольную Мархию, началась новая война. Войска Альрейна подошли к Вестгарду. И на второй день взяли город без боя. Горожане всё ещё помнили чистки, после восстания кардинала. Они сами открыли ворота бойцам святого воинства всего лишь на второй день осады. Цитадель продержалась трое суток, но, в конце концов, и там нашёлся человек, готовый примкнуть к «армии света». Маркграфа повесили над воротами его собственного замка. Семья же исчезла, подавшись в бега.
Соседние графства не оставили без внимания этот дерзкий акт покушения на власть высшего сословия. Их правители заявили, мол, если корона не может подавить восстание, то они сделают это сами. Впрочем, их собственный «крестовый» поход продлился недолго. Почти сразу все окрестные графства охватило пламя религиозного восстания. Крестьяне по всему северу словно с цепи сорвались, когда осознали, что господа, угнетавшие их столетиями, тоже могут задыхаться в петле или истекать кровью.
Конечно, сами бы они организоваться и дать отпор войскам не смогли. Им помогли агенты нашего старого и очень щедрого знакомого. Оружием, информацией и толковыми командирами, которые хоть немного, но уравновесили шансы разъярённой толпы, против пускай и обескровленных, но всё ещё армий.
Гонец этого, естественно, не знал. Но для нас сложить два и два не составило особого труда. Епископ и раньше любил загребать жар чужими руками, ну а сыграть на «классовых разногласиях» в его ситуации сами боги велели. Забавно было и то, что обе стороны новоиспечённого конфликта утверждали, что именно они восстанавливают на севере порядок. Для короны, которая продолжала безмолвно взирать за происходящим.
— Сир Генри, сир Генри! — ко мне подбежал посыльный аккурат в тот момент, когда подошла моя очередь наполнять миски из общего котла. Твою-то мать. Ну вот опять.
— Его благородие Байран желает увидеть вас и госпожу Айлин за своим столом, — бросил слуга и выжидающе уставился на меня. Я также выжидающе смотрел на него, невольно задерживая очередь. За спиной послышалось недовольное сопение Тура.
— Вас проводить? — поинтересовался посыльный, чуть отступив в сторону и дав дорогу здоровяку.
— Нет, спасибо. Сам дорогу найду, — я покачал головой и с явной неохотой покинул очередь.
Это была ещё одна из наших маленьких отрядных традиций. Капитан ел с того же самого котла, с которого кормили и всех остальных солдат. Причём не первым, а отстаивая место в общей очереди. Невзирая ни на статус, ни на титул. Таким образом, люди видели, что их командир разделяет с отрядом все тяготы походной жизни, а не жрёт слаще прочих и не спит на пуховых перинах. Да и у меня появлялся дополнительный стимул беспокоиться о питании солдат.
Барон же придерживался совсем другой линии поведения. Он нередко стремился подчеркнуть своё происхождение, демонстративно собирая у себя за столом только знатных особ, путешествующих с отрядом. Естественно, на нём стояли куда более изысканные блюда,
