Крест принял инсектициды, затем немедленно передал их Агентству международного развития, которое отправило их в Индию, Пакистан и Алжир. Правительство приняло это в качестве компенсации за молоко и кулинарный жир. Это было не совсем то же самое, что обещанные «для возмещения ущерба департаменту» средства.

По самым скромным подсчетам, устранение последствий катастрофы в бухте Кочинос обошлось правительству в 29 793 000 долларов. В эту сумму входят налоговые потери в размере 20 000 000 долларов в результате освобождения от отчислений благотворительных поставок фармацевтических компаний; 5 655 000 долларов в виде сухого молока и кулинарного жира; 4 000 000 долларов в виде секретных выплат ЦРУ в течение двадцати месяцев семьям заключенных, участвовавших во вторжении на Кубу, и 138 000 долларов расходов Департамента здравоохранения, образования и социального обеспечения, выплаченных бывшим заключенным по возвращении в Америку. (Каждый мужчина получил чек на 100 долларов; остальные расходы были связаны с приобретением еды и одежды, а также арендой жилья.)

Из-за политических рисков внутри страны, связанных с общением с Кастро, правительство сочло необходимым замаскировать свое участие в обмене пленными как действуя через Донована, так и с помощью определенных финансовых фокусов. Реалии таковы, что даже к акту гуманности следует подходить с максимальной политической осторожностью.

Тем не менее Донован справился с задачей, и жизни заключенных были спасены. В качестве неожиданной части сделки Донован убедил главу кубинского правительства не отпускать корабли Красного Креста пустыми. Кастро освободил тысячи людей, которые ранее не могли покинуть Кубу, в том числе более 5000 членов семей бывших заключенных.

Затем, в марте и апреле 1963 года, Донован добился освобождения более тридцати американцев, содержавшихся в кубинских тюрьмах, включая трех сотрудников ЦРУ. 3 июля, когда последние медикаменты прибыли на Кубу, американский Красный Крест объявил, что в общей сложности 9703 человека были вывезены с Кубы в соответствии с соглашениями, заключенными Донованом.

Ошеломляющая цифра почти в 10 000 человек, спасенных одним человеком, широко не известна, поскольку привлекла меньше внимания общественности, чем драматическое возвращение плененных во время вторжения.

Во всех этих миссиях Донован пользовался помощью правительства Соединенных Штатов и работал рука об руку с ним, хотя формально не был его частью. В каждом случае, как частное лицо, он открывал новые горизонты в форме разведывательной дипломатии, которая является уникальным результатом холодной войны.

В случае обмена Пауэрса и Абеля переговоры, кульминацией которых стал Берлинский мост, начались с серии писем Доновану, подписанных «Хеллен Абель». Автор писем утверждала, что является женой советского шпиона, заключенного в тюрьму в Соединенных Штатах. Письма приходили из Лейпцига, Восточная Германия.

Донован передал каждое из них Лоуренсу Хьюстону, главному юрисконсульту ЦРУ. Агентство подготовило ответ на каждое письмо от «миссис Абель» и отправило Доновану в Нью-Йорк, который переслал их в Лейпциг. Но когда Донован в конце концов отправился в Восточный Берлин, чтобы обсудить окончательные детали непосредственно с русскими и восточными немцами, фактически он был предоставлен сам себе как частный американский гражданин без дипломатического иммунитета или защиты.

Таким образом, миссии Донована не поддаются никакой четкой классификации. Президент Кеннеди в письме Доновану после миссии в Восточном Берлине охарактеризовал их как «уникальные». Из-за самой их природы в обществе возникла путаница по поводу того, действовал ли он как частное лицо или как секретный агент правительства Соединенных Штатов. Истина где-то посередине.

Правительство не пожелало полностью рассказать о своей роли в обмене кубинскими заключенными, потому что во время переговоров Донована это могло бы подорвать его способность вести дела с Кастро, да и впоследствии могло породить слишком много деликатных политических вопросов. В самом прямом смысле семена тайной операции в заливе Кочинос взрастили другую — возвращение сил вторжения.

Те, кто искал ясного и простого объяснения того, была ли операция частной или правительственной, в случае Джеймса Донована обречены на разочарование.

Его спасение заключенных в бухте Кочинос точно не было «черной», то есть секретной операцией. Не была она и полностью «белой». Наиболее точно ее можно было бы описать как сочетание того и другого — поистине серая операция.

Глава 20. Ракетный кризис

Летом и осенью 1962 года, когда Донован вел переговоры с Кастро о спасении жертв одной из операций невидимого правительства на Кубе, в воздушном пространстве над островом проводилась еще одна операция. В обстановке строжайшей секретности самолет-разведчик U-2 фотографировал каждый метр кубинской территории в поисках советских ракет.

U-2 летал над Кубой с первых дней правления Кастро. В 1959 году U-2 был послан сделать снимки территории болота Сапата близ бухты Кочинос, чтобы проверить сообщение о том, что в этом районе были установлены ракеты, кстати оказавшееся ошибочным. К 1962 году над островом пролетало по два самолета U-2 в месяц.

В августе того же года были сделаны фотографии разгрузки советских ракет в кубинских доках. Программа облетов была расширена, и за пять недель с 29 августа по 7 октября над островом вели разведку уже семь самолетов U-2. Каждый из них возвращался с новыми снимками оборонительных ракет малой дальности.

Президент Кеннеди, опираясь на информацию, предоставленную ему разведывательным сообществом, настаивал на том, что нет никаких доказательств того, что русские перемещают на Кубу наступательные ракеты средней дальности, которые могли бы угрожать Соединенным Штатам, несмотря на тот факт, что у Джона Маккоуна было подозрение — никогда, впрочем, не передававшееся Белому дому, — что Советы размещают баллистические ракеты на Кубе.

В показаниях перед подкомитетом сената 12 марта 1963 года Маккоун сказал, что 10 августа он сообщил об этой точке зрения в ЦРУ. «Я не мог понять, — объяснил он, — почему там были расположены эти ракетные комплексы класса земля-воздух, абсолютно бесполезные для защиты острова от вторжения. Как мне казалось, они появились там, чтобы оградить остров от наблюдения со стороны воздушной разведки».

Маккоун, однако, признал, что его точка зрения была основана на «интуиции» без «точных разведданных». И хотя как директор Центрального разведывательного управления он мог настоять, чтобы его предположение стало официальной точкой зрения и было доложено Кеннеди, этого не сделал.

Маккоун покинул Вашингтон 23 августа, чтобы жениться на Тейлин Макги Пиготт, вдове богатого промышленника из Сиэтла и старом друге семьи. Во время своего свадебного путешествия по Европе и трехнедельного пребывания на Французской Ривьере он ежедневно получал информационные телеграммы. Они усилили его опасения, и 7, 10, 13 и 20 сентября он ответил телеграммами, выражающими его растущую озабоченность. Но опять же Маккоун не распорядился, чтобы сведения были переданы президенту. Они рассматривались как «внутренние» сообщения и