Шрифт:
Закладка:
Никотян доверял своим физическим ощущениям. Подобно птице, которая перелетает море, даже не видя звезд, он придерживался четкого ритма, направляясь к месту назначения – станции Хирацука. Стена людей, вытянувшихся вдоль дороги, ближе к станции стала заметно плотнее. Студент Маэбаси бежал из последних сил, высоко задирая подбородок. Никотян почувствовал, что сейчас пора действовать.
Подхлестнув разгоряченные мышцы, Никотян ускорился и пустился в погоню. Бегун из Тотая в тот же самый момент прибавил скорость, будто его запустили из рогатки. В горле стоял слабый привкус крови, но Никотян терпел скрип и боль во всем теле. Толпа на станции дрогнула, и он увидел, как на эстафетную линию выбежал Кинг. Восьмой бегун Маэбаси и Сакаки из Тотая тоже стояли на линии. Они стояли втроем бок о бок и кричали товарищам по команде, которые мчались им навстречу.
Никотян снял ленту. Она была влажной от пота, и он ухватился за нее, словно за спасательный круг. Кинг был единственным, кого он замечал. Никотян мчался, видя перед собой только черно-серебристую форму.
«Место, в которое я должен был вернуться».
– Я тоже сделаю это, Никотян-сэмпай, – Кинг, перехватив ленту, быстро пробормотал это, а затем пустился бежать без оглядки в сторону Отэмати.
Никотян беззвучно кивнул и хлопнул Кинга по спине.
Опустившись на расстеленное Мусой пальто, Никотян остановил наручные часы, которые засекали время. Они больше были ему не нужны, ведь Никотян больше не будет соревноваться на время.
Финальный рекорд Никотяна был один час шесть минут и двадцать одна секунда. Он занял двенадцатое место.
Кансэй передал эстафету на станции Хирацука на двенадцатом месте. Они отстали на четыре секунды от Маэбаси и прошли этап одновременно с командой Тотая.
Благодаря сражению Никотяна Кансэй поднялся на пятнадцатое место в фактическом рейтинге после пересчета времени отложенного старта. Тотай, хотя и отставал от Кансэя, все еще был на тринадцатом. Рикудо и Босо боролись за первое место, причем Босо удерживал лидерство, опережая Рикудо более чем на полторы минуты. Университет Ямато, занявший третье место, отставал от Рикудо на три минуты.
Произойдут ли изменения в рейтинге лидеров? Кто попадет в первую десятку сеяных команд в результате такой отчаянной борьбы? Неочевидная разница во времени еще не предсказывала итога битвы.
Никотян лежал в углу станции и смотрел на восточное небо. Его надежды не рухнули. «Кинг, Какэру, Хайдзи. Бегите к финишу в Отэмати. Мы докажем это. Мы покажем, что заставило нас бежать так далеко».
Никотян абсолютно вымотался после забега, но все же поднялся, чтобы увидеть финал своими глазами. Муса, тихо стоявший рядом, осторожно подхватил его под руку, чтобы помочь подняться. Собрав вещи, Муса и Никотян, волнуясь за товарищей, покинули станцию Хирацука и отправились в Отэмати.
Хайдзи позвонил Кингу незадолго до старта:
– Нервничаешь?
– Только не говори со мной об этом. Теперь я вспомнил, что нервничаю.
– Прости, – извинился Киёсэ серьезным тоном. – Но ты же всегда нервничаешь. Скоро экзамены. Скоро сдавать доклад. Завтра собеседование. Возможно, не запишется на видеокассету та викторина, которую ты обязательно должен посмотреть. Я всегда поражаюсь, как ты можешь находить столько поводов для нервов.
– Ты нарываешься на драку?
– Нет. Нервничать – это твое нормальное состояние, поэтому я просто хотел сказать, что ничего особенного сейчас не происходит.
«Он все же нарывается». Кинг уже собирался возмутиться, но почему-то улыбнулся. Хотя он не мог ни видеть, ни слышать его, он чувствовал, что Киёсэ по ту сторону тоже улыбается.
– Слушай, Хайдзи, ты ищешь работу?
– Разве похоже на то?
– Что ты собираешься делать? Ты бы ведь мог пойти в корпоративную команду. Или ты собираешься остаться на год и поехать еще раз в Хаконе?
Пока Кинг говорил это, он думал: «Как странно. Почему я не сомневаюсь в том, что Кансэй сможет принять участие в Хаконе в следующем году?» Ему так хотелось сказать Киёсэ: «Я останусь на год, давай и ты тоже. Тогда мы снова побежим вместе».
– Я вообще не думал о будущем, пока не до этого, – тихо ответил Киёсэ. – Все последние четыре года я думал только об участии в Хаконе Экиден. Даже сейчас мне иногда кажется, а вдруг все это лишь сон.
Кинг был слегка разочарован. Где-то в глубине души он ожидал, что Киёсэ скажет: «Конечно, мы побежим и в следующем году. И ты тоже, Кинг». Однако Кинг не хотел раскрывать свои чувства.
– Я бы рассердился, если бы после всех тяжелых тренировок это оказалось сном.
– Точно, – усмехнулся Киёсэ, а затем тут же добавил своим обычным тоном: – Кинг, восьмой этап – сложный участок. Не волнуйся, если тебя обгонят. Важный участок – подъем Югёдзи после шестнадцатого километра. Ты должен сохранить как можно больше сил на этот момент.
– Понятно.
– Как только Хаконе закончится, я помогу тебе с поиском работы.
– Как?
– Ну, костюм буду отпаривать, рубашки гладить.
– Нет, спасибо. Увидимся.
Оставив телефон у Мусы, Кинг снял олимпийку. Киёсэ не сказал: «Давай вместе искать работу». Это вызвало у Кинга легкое чувство тревоги. Словно Киёсэ считал, будто после сегодняшнего дня у него не будет будущего.
Оставшись только в беговой форме, Кинг два-три раза повращал шеей и посмотрел на небо. Оно было серым, затянутым тучами, которые надвигались с запада синхронно с бегущими спортсменами. Казалось, что сейчас снова начнется дождь. Кинг проверил шнурки на своих ботинках, ударил о ладонь Мусы и побежал к линии эстафеты.
После того как Кинг перехватил от Никотяна эстафетную ленту и двинулся в путь, его догнали Сакаки из Тотая и бегун Маэбаси. Эти два университета быстро сократили четырехсекундное отставание от Кансэя, которое было на станции Хирацука.
Кинг обернулся, чтобы посмотреть на спортсменов прямо за ним. Бегун из Маэбаси сильно потел, капли выступили на лбу. Температура воздуха была два градуса, и легкий морской бриз дул справа. Было не так жарко, чтобы было трудно бежать, и не так холодно, чтобы замерзнуть на бегу. Кинг подумал, что парень, возможно, плохо себя чувствует.
В настоящий момент его противником был Сакаки. Чтобы избежать бокового ветра, Сакаки использовал спортсмена Маэбаси в качестве щита и бежал слева в двух шагах от Кинга. В глазах Сакаки, когда Кинг оглянулся на него, явно читалась насмешка: «Я всегда могу обогнать тебя. И что же ты собираешься делать?» Казалось, он без слов требует освободить ему дорогу.
Конечно, Кинг не собирался уступать Сакаки. Он бежал посередине полосы, когда Сакаки обошел Кинга с левой стороны. Не притормаживая, он обогнал Кинга и стал постепенно отрываться от него. «Вот паршивец!» Не желая уступать, Кинг тоже ускорился. Он преследовал Сакаки по мосту Сёнан на трехкилометровой отметке. Бегун Маэбаси не мог угнаться за Кингом и Сакаки, его неровное дыхание было все хуже слышно по мере того, как он отставал.
Кинг забыл, что Хайдзи сказал ему беречь силы. У него не было времени смотреть на море, раскинувшееся справа от длинного широкого моста. Море под пасмурным небом поднимало высокие волны, сталкиваясь с пресными водами реки Сагами. Но Кинг ничего этого не замечал, в его сердце бурлила жажда битвы с Сакаки. Он забыл о разнице в их физической подготовке.
Как бы он ни старался догнать его, расстояние между ним и Сакаки увеличивалось. Дыхание Кинга стало неровным, так отчаянно он пытался догнать противника. Он почти не реагировал на взгляды и возгласы зрителей, стоявших вдоль дороги, в этом не было ощущения реальности. Он просто продолжал бежать, смотря в спину Сакаки.
Кинг запаниковал. Ситуация выбивала его из колеи. Сакаки заявил, что победит Кинга, и демонстрировал это на деле, что давило на Кинга, сбивало его с толку и лишало способности принимать правильные решения.
Киёсэ никак не мог оставить Кинга в таком состоянии. На пятикилометровой отметке из машины
