– Понятно, – ответил Рафел, хотя он и не понял. Просто нужно было что-то сказать. Он был жив, слышал слова.

– Мед, – произнес д’Акорси. И улыбнулся. – Нет, я не предлагаю вам угощение, хотя и очень рад, что вы очнулись. Они используют мед, масло, корпию, я думаю, что-то еще, не помню точно, чтобы уменьшить количество гноя, который может образоваться в ране. Ее зашили, – услужливо прибавил он, – нитками из овечьих кишок. Кажется, некоторые используют шелк, но вас зашили овечьими кишками.

– Понятно, – снова сказал Рафел, за неимением лучшего ответа.

– Я уже видел, как их используют, – весело прибавил Фолько.

– И это… помогает?

– Иногда. Порой люди действительно выживают. В вашем случае узнаем дня через два или три, я думаю. Потрескивание в ране будет плохим признаком.

– Могу себе представить.

– Но до этого вы, конечно, почувствуете очень сильную боль, и, вероятно, у вас лицо станет… серым.

– Понятно, – в третий раз повторил Рафел. – Серым. – Он и правда не мог придумать более связного ответа. – Где я?

– В покоях верховного священника, в задней части святилища. Он предложил. Чтобы меньше вас двигать. Похоже, вы спасли ему жизнь, знаете ли. Молодому Сарди.

– Нож Лении спас.

– Его еще надо было выхватить и метнуть. Вы дали ей для этого время.

– Не представляю себе почему. Ошибка.

– Возможно. И еще отвага. Они могут совмещаться.

Рафел закрыл глаза.

– Спите, – сказал Фолько д’Акорси. – Я скажу синьоре Серрана и доктору, что вы снова с нами. И молодому Сарди. Он уже несколько раз приходил сюда. Я завтра отправлюсь на север, но перед отъездом еще загляну к вам.

Рафел открыл глаза:

– Мачера? Из-за того, что здесь хаос? И потому, что они тоже необходимы?

Д’Акорси сверкнул улыбкой:

– Я очень люблю умных людей, бен Натан.

– Я тоже, мой господин, – ответил Рафел. И опять провалился в сон под смех собеседника.

Ления думала, что трудно будет объяснить лекарю, почему они указывают ему, как именно следует лечить его пациента, но Антенами Сарди решил эту проблему. Его самого ранили несколько лет назад, сказал он, стрелами, недалеко от Бискио. Возможно, синьор Пелачи это помнит.

Синьор Пелачи помнил. Сарди прибавил, что целительница, которая спасла его там, была настолько любезна, что объяснила свой метод перевязки и обработки ран и рассказала, какие снадобья давала пациенту для облегчения боли и укрепления сил, а также в качестве снотворного. Сарди чудесным образом выздоровел, если не считать боли в плече во время дождя. Он вмешивается только для того, чтобы этого человека лечили так же, как его тогда.

Пелачи, обещал он, не понесет никакого наказания, если его постигнет неудача, при условии, что он будет следовать инструкциям.

Для Лении поставили рядом лежанку. Она большую часть времени проводила в этой комнате, чтобы видеть, как Пелачи все выполняет. Лекарь даже вел записи. Он оказался неглупым человеком. Привык все делать по-своему, но это характерно для большинства людей.

Она теперь не слышала голоса женщины из Бискио. И никогда не слышала голоса той, другой женщины. Целительницы. Возможно, это было трусостью, но Ления старалась не думать слишком часто о том, что случилось в святилище, пока Рафел лежал на полу в крови и все ждали, что он умрет.

А между тем на улицах и площадях Фиренты люди действительно умирали. Пьеро Сарди не стал медлить с ответом на то, что уже называли Заговором Бриачи. Семья Сончино тоже принимала в нем участие. Ления не знала, почему их фамилию не связывали с заговором. Ей было все равно.

Она чувствовала запах дыма, даже здесь. Сжигали дома. Это делали осторожно, чтобы огонь не распространился, но здания рушились в языках пламени. Она гадала, не заперты ли внутри люди. Это было возможно.

Сарди, отец и сын (оставшийся сын), были очень благодарны ей и Рафелу. Они действительно спасли жизнь Антенами. Фолько д’Акорси нашел ее в палаццо Сарди и сообщил, что ее партнер очнулся. Она согласилась, чтобы ей дали сопровождение до святилища. В городе было опасно.

Рафел снова заснул к тому моменту, когда Ления пришла туда, но она села возле кровати и стала ждать, и увидела, как он проснулся, и смогла сказать ему сурово:

– Ты невозможный человек.

Никакой улыбки, еле слышный голос:

– Ты надеешься, что я стану возражать?

И эти слова, как ни странно, заставили ее снова расплакаться.

– Как же так вышло, – прошептал Рафел, повернув к ней голову и глядя ей в глаза, – что мой партнер оказалась такой по-женски слабой и чувствительной?

Она не ответила. Не смогла даже по-настоящему сердито на него посмотреть. Это трудно сделать, когда плачешь.

Иногда люди тебя удивляют.

Фолько предполагал, что его могут пригласить к Пьеро Сарди перед отъездом, но не был готов к тому, что сказал ему старый банкир.

– Конечно, вы прибыли в Фиренту не без причины, господин правитель Акорси. Счастливый случай для моей семьи, что вы явились в день праздника и присутствовали в нашем святилище.

– Не столь счастливый для вашего старшего сына. Мне очень жаль, Сарди. У меня самого есть дети. Могу себе представить.

Сарди кивнул:

– Спасибо. Все вы оказали нам огромную услугу. Вы расскажете, что именно привело вас сюда?

Этот человек гордится своим самообладанием, подумал д’Акорси. Им приходилось раньше вести дела. Фирента наняла Фолько несколько лет назад для захвата Бискио, вожделенной жемчужины. Этого не случилось. Сарантий пал, и все войны в мире джадитов прекратились. На время. Фолько предложил вернуть полученные от Сарди деньги. Сарди сказал ему, чтобы он оставил их себе, в счет будущего контракта. Щедро. Предусмотрительно. И то и другое.

Пьеро Сарди был невысоким, поджарым мужчиной с большой головой, густыми седыми бровями и уже почти безволосым. Были причины считать, что среди многих кандидатов он является самым умным человеком в Батиаре. Фолько сам мог бы назвать эти причины.

Сарди теперь пользовался очками для чтения, как и герцог Серессы. Он держал их в руке во время разговора. Фолько уже думал о том, чтобы раздобыть такое приспособление для себя. Вероятно, пришло время. Для того, чем он занимался, требовалось много читать, и освещение не всегда делало этот процесс легким. Ты не станешь надевать очки, чтобы разрушить городские стены или убить человека мечом, но наденешь, чтобы написать письмо с сообщением, что ты это сделал. Жена будет над ним смеяться, но не слишком язвительно. И он сможет пережить смех