Шрифт:
Закладка:
— Пожалуйста, прекрати, ради самого себя, просто замолчи. — Теодор встал и сделал шаг назад. — Сделай нам обоим одолжение: уходи, и забудем об этом. Не позорься.
— Я тебя позорю? Или тебе просто неловко? — Фабиан пожал плечами. — Ну и что такого? Что здесь такого?
— Да ты и сам в это не веришь! — Теодор повернулся к двери.
— Тео, подожди. — Фабиан поспешил следом и схватил его за руку. — Что бы ты ни напридумывал себе, я здесь, чтобы…
— Ты здесь только по одной причине! Тебя гложет твоя сраная совесть! — Теодор вырвался из хватки Фабиана и нажал кнопку, чтобы вызвать охранника. — Ты ничего не можешь сделать, и ты прекрасно знаешь об этом, так же, как и я.
Фабиан вздохнул и кивнул.
— Да, мы не рассчитывали, что все выйдет именно так, я охотно признаю это. Дверь открылась, и вошел конвоир. — Но у тебя хороший адвокат. Она одна из лучших. Проблема в том, что если ты не будешь готов сотрудничать, то она не сможет тебе помочь. Неужели ты этого не понимаешь? Ты должен делать то, что она говорит, и стараться держаться. Осталось совсем немного времени, скоро все это закончится, и…
— Закончится? Ты так в этом уверен? — Теодор протянул руки охраннику, который начал надевать на них наручники. — Все только началось.
— Пожалуйста, мы можем немного подождать с этим? — Фабиан протиснулся между Теодором и мужчиной в форме. — Послушай меня. То, что происходит сейчас с тобой, — это самое худшее, что можно только представить. Но я уверен, хуже уже не будет. — Он взял Теодора за плечи. — Быть запертым здесь вместе с настоящими преступниками только потому, что ты хотел дать показания и рассказать правду. Потому что хотел помочь и поступить по совести. Думаю, это просто ужасно. И так оно и есть!
— Конечно, но мне пора идти. — Теодор попытался сделать шаг в сторону, чтобы сотрудник в форме мог надеть на него наручники. Но Фабиан продолжал удерживать его.
— Пожалуйста, не делай хуже, чем есть. Не усугубляй ситуацию. Постарайся продержаться до возобновления судебного разбирательства. Если ты справишься, то я обещаю, все обязательно наладится…
— Как, черт возьми, ты можешь что-то обещать? — прервал его Теодор.
— Потому что я вообще-то знаю всю эту систему и знаю, как все это происходит…
— Да ни хрена ты не знаешь! Признай это! Ты и понятия не имеешь, что делать, как и все остальные!
— Нет, на самом деле это не так, и я, и твой адвокат уже принимаем все необходимые меры. Она точно знает, что нужно делать, и, по ее словам, сейчас ты копаешь сам себе могилу своим поведением. — Его сын был прав. Никто не мог быть уверен в том, что произойдет во время суда. — Тео, я знаю, о чем говорю. Ты должен делать то, что она советует. — Но это никак не могло изменить тот факт, что не было других вариантов: он должен был рассказать сыну о том, что знал, и надеяться на справедливость.
— Ты правда обещаешь, что все будет хорошо, если я буду слушаться ее, поднимусь на трибуну и просто расскажу всю правду? Ты сейчас серьезно?
Фабиан с болью осознал, насколько прав был Теодор. Он ведь действительно ничего не мог обещать. Все это не более чем пустые слова и принятие желаемого за действительное. Но если и было что-то, в чем его сын сейчас не нуждался, так это колебания.
Поэтому он кивнул и попытался изобразить спокойную улыбку.
— Теодор, ты не был в розыске. Полицейские не вели за тобой слежку в надежде арестовать еще одного преступника. Ты пришел сюда по собственной воле, и причина, по которой ты это сделал, заключалась в том, чтобы дать показания и рассказать правду. Ничего больше. Правду, ведь тебе совершенно нечего скрывать.
Теодор покачал головой, пытаясь сдержать слезы.
— Ну же… — Фабиан потрепал сына по щеке. — Ты действительно думаешь, что я пришел бы сюда и обещал что-то, если бы не был абсолютно в этом уверен?
Теодор пожал плечами.
— Ты должен верить мне.
— Ты правда так считаешь? — Теодор больше не мог сдерживать слезы. — А не говоришь все это, просто чтобы мне стало легче?
Фабиан покачал головой и обнял его.
— Тебе надо выдержать все это, совсем скоро ты вернешься домой, и тогда мы сможем забыть обо всем этом раз и навсегда.
— Обещаешь? — Теодор ответил на его объятие с такой силой, о которой Фабиан и не подозревал у сына.
— Да, я обещаю, Тео. Обещаю.
Теодор кивнул и отошел от него со слезами на глазах. Затем он повернулся к охраннику, вытянул руки вперед и позволил надеть на них наручники. Еще через мгновение его вывели из комнаты.
Лилья повернула краны и потрогала воду. Смеситель был старого типа, один кран для холодной воды, другой для горячей, и поэтому невозможно установить нужную температуру. Похоже, было вообще не важно, насколько сильно она крутила тот или иной кран. Кроме того, периодически кран подтекал, что еще больше действовало ей на нервы.
Но зато теперь у нее была ванна, и когда она осторожно стала дотрагиваться ногой до горячей воды, пытаясь привыкнуть к ней, то почувствовала, как ее тело радуется. Как же она соскучилась по горячей ванне!
В Персторпе такой возможности у нее не было. Помимо того, что жить там и в целом было одним большим мучением, она еще и безумно скучала по принятию ванны. Конечно, у них была сауна. Но она никогда не получала особенного удовольствия, когда сидела там голышом, потела и едва могла дышать от безумной жары.
Хампус, напротив, видел в этом большой плюс, когда выбрал именно этот дом, и бравировал тем, как он в своей новой здоровой жизни будет каждый вечер выходить на пробежку, а потом отправляться в сауну. Но никаких пробежек так и не случилось, а сауна в основном служила кладовкой.
Хампус… Она почти не вспоминала о нем с тех пор, как собрала вещи и ушла от него. В основном потому, что у нее просто не было времени. Всю прошлую неделю она работала нон-стоп с утра до поздней ночи.
Она никогда не впадала в депрессию. По крайней мере, так она привыкла на это смотреть. Она была из тех людей, которые предпочитают решать свои проблемы, а не лежать в кровати и рефлексировать. Но это было давно, еще до того, как она окончательно запуталась в расследовании и до того, как благодаря лидеру партии Шведских демократов Зиверту Ландерцу она оказалась среди группы неонацистов, которые превратили ее жизнь в ад.
Теперь она уже не была ни в чем уверена. Во всяком случае, она чувствовала безумную усталость, и морально, и физически, гораздо больше, чем когда-либо. Сейчас был первый раз, когда она позволила себе расслабиться и отдохнуть, несмотря на то, что оставалась целая гора нераспакованных коробок с вещами. Но это подождет, ей нужно время, чтобы прийти в себя. Продолжительная горячая ванна и несколько часов сна, и она наверняка снова будет в строю.
Она потянулась за мылом, когда раздался достаточно тихий звук. Кто-то спустил воду в унитазе. Далеко не сразу до нее дошло, что он послышался из соседней квартиры. Теперь же было достаточно четко слышно, как вода движется по сливу где-то в верхней части потолка. Несмотря на это, она открыла вентиляционный люк и прислушалась, но не услышала ничего, кроме едва различимого звука движения воздуха.
