Шрифт:
Закладка:
Ей все еще с трудом верилось в то, что она по воле случая переехала именно в эту квартиру и стала соседкой Понтуса Милвоха. И все же каким-то образом они позволили ему сбежать, в результате чего отдел получил еще одно ужасное дело об убийстве.
Муландер и его помощники уже занимались осмотром «Халлберг Расси», и если среди них и был кто-то, кто мог быть на грани нервного срыва и полного истощения, так это он. Если так будет продолжаться и дальше, то скоро у них будет больше мест преступления, чем они могут сосчитать. Насколько она поняла, они еще даже не закончили с квартирой Маттиаса Ларссона, когда были вынуждены прерваться, чтобы взяться за осмотр яхты.
Как обстояли дела с осмотром квартиры Милвоха, она не знала. Она даже ничего об этом не слышала, что вызывало беспокойство и явно указывало на то, что они были весьма далеки от завершения, а в худшем случае вообще еще не приступали к осмотру квартиры. Неужели это действительно так? Кто именно определял порядок осмотра мест преступлений? Тувессон или сам Муландер?
Если бы это делала она, то соседняя квартира, конечно, была бы первой в очереди. Там наверняка можно найти много всего интересного, и абсолютно точно значительно больше, чем ей удалось отыскать в коробке среди его старых вещей, где были кости и фотоальбомы.
Квартира, в которой жил Милвох, была зеркальной копией той, в которой она сейчас жила. Эта мысль пришла ей в голову сразу, как только она вошла в его квартиру, но после этого она затерялась в потоке сотен других мыслей и событий дня, и только теперь, когда она полежала в ванне и хоть немного расслабилась, эта мысль снова пришла ей в голову.
В этом не было ничего странного. Из-за стояков обычно именно ванные комнаты или кухни были обращены друг к другу. В этом доме ванные комнаты были присоединены к одному и тому же стояку. А кухни находились в абсолютно противоположных концах. Все казалось логичным, однако исключение составляла спальня соседней квартиры, которая почему-то казалась слишком маленькой в сравнении с ее собственной.
В квартире Милвоха кровать занимала почти всю площадь комнаты, тогда как у нее в спальне легко нашлось место и для кресла, и для массивного письменного стола у окна. Наверняка этому было какое-то логическое объяснение. А может, ей вообще просто показалось. Когда она задумалась над этим сейчас, то пришла к выводу, что в спальне были такие темные обои и выкрашенный в черный цвет потолок, что все это, вместе взятое, безусловно, способствовало тому, что комната казалась очень маленькой и тесной.
Сейчас она просто хотела отпустить все это, уйти в себя и наконец поспать, ведь сон ей просто необходим. Но она знала себя достаточно хорошо, чтобы понять, что, как бы она ни старалась, эта идея не оставит ее в покое, пока не найдет своего объяснения.
Он открыл коробочку словно в первый раз, достал из нее двухсотлетний икосаэдр из белого мрамора и взвесил в руке. Как же он ждал именно этого момента, хотя и не раз, и не два за последние несколько дней был убежден, что он не наступит никогда.
С прошлого раза прошла неделя. Тогда его вес казался тяжким бременем, и он не был уверен, достоин ли вообще взять его в руки. Теперь же все было наоборот. Последнее задание превратило его из слепой гусеницы в совершенную бабочку.
Он стал рассматривать двадцать сторон икосаэдра, двадцать равносторонних треугольников, которые с помощью идеальной геометрии соединялись в один предмет — его самую ценную кость. Она не только задавала темп, указывала направление и определяла, что его ожидает в будущем. Имея двадцать выгравированных на поверхности каждой стороны цифр, за исключением десятки, которую заменял Х, эта кость решала, будет ли вообще что-то дальше.
Двойка и цифры больше ее отражали количество дней, в течение которых все будет происходить, считая с нынешнего дня. Единица, наоборот, означала, что все кончено, и не только на этот раз, а вообще навсегда.
Были времена, когда он абсолютно спокойно бы воспринял такой исход. Но не в этот раз. Он не мог объяснить почему, но ему казалось, что все, через что он прошел и чему подвергся, служило лишь подготовкой к тому, что его ожидало. Как будто каждое из заданий на самом деле было уроком, специально созданным для того, чтобы дать ему все необходимые навыки.
Кость наконец немного нагрелась, а каждая клеточка его тела замерла в ожидании перед первым броском. Чтобы убедиться, что нет ни единой пылинки или микроскопического кусочка чего-то съедобного, который мог бы повлиять на результат броска, он провел рукой по расстеленному зеленому покрывалу, после чего принялся трясти кость, пока не убедился в том, что выпавшее число зависит только от Его Величества Случая.
Он позволил кости упасть и стал наблюдать за тем, как она, слегка подпрыгнув на покрывале, остановилась.
Двенадцать.
Он испытал облегчение, но в то же время и некоторое разочарование. Это еще не конец. У него будет новое задание, но должно пройти почти целых две недели до того, как он сможет претворить его в жизнь. Вопрос был только в том, выдержит ли он вообще такое длительное ожидание. Возможно, в этом был определенный смысл. Возможно, приготовления будут настолько обширными, что он, несмотря ни на что, все время будет очень занят.
Он перешел к следующему шагу — нужно было выяснить, кто станет жертвой на этот раз. Для этого ему понадобятся шестигранные кубики из анодированного алюминия. Он взял один из них, чтобы узнать, сколько кубиков нужно будет использовать дальше: один или два. Он потряс кубик в руке, а затем аккуратно бросил его на покрывало.
Тройка.
Другими словами, нужно использовать только один кубик, поэтому он снова поднял его, потряс и бросил на покрывало.
Единица.
Он повернулся к карте Сконе, висевшей на стене прямо перед ним. На ней была обведена область в форме совершенного квадрата, который, в свою очередь, был разделен на сто сорок четыре одинаковых по размеру, пронумерованных квадрата. Двенадцать в ширину и двенадцать в высоту.
Впервые ему выпала возможность осуществить свою миссию на территории квадрата в первой колонке, самая крайняя точка которой находилась на севере, в поселке Мелле, к этому же квадрату относились окрестности Куллаберга, которые во многих отношениях представляли собой идеальное место для убийства.
Он снова достал кубик, потряс его и сделал следующий бросок.
Четверка.
Значит, количество квадратов в направлении север — юг будет определяться двумя кубиками. Он взял еще одну кость, потряс оба кубика в руках и бросил их на покрывало.
Две шестерки.
Ему не нужно было смотреть на карту, чтобы понять, что квадрат в нужной колонке в крайней точке на юге охватывал территорию Копенгагена. Идея выполнить задание в соседней стране пришла ему в голову еще в тот день, когда он расчертил карту на множество небольших квадратов, но о том, что это будет квадрат в самом низу слева, он даже не смел мечтать.
