Для слушателей новый романс Глинки стал потрясением.

«Это поэма любви», — писал позже новый юный друг композитора, критик и композитор Александр Серов. Если до этого Глинка рисовал в романсах музыкальные картины, то теперь он «живописал» целую историю любви — от первой встречи героев, разлуки до их последующего воссоединения, когда «душе настало пробужденье». Это был дневник его истинных чувств. Романс «Я помню чудное мгновенье»{374} завоевал всеобщую известность, оставаясь таковым до сегодняшнего дня. Сложилась редкая ситуация: стихотворение Пушкина не мыслится теперь без музыки Глинки. Читая строки Пушкина, как будто сразу слышишь звуки известного произведения композитора. Такое слияние слова и звука не случайно — абрис мелодии естественным образом повторяет интонации поэтической строки. Перед нами — уникальный пример синтеза двух искусств.

Счастливые дни, «восторженная поэтическая жизнь, которой судьба одаривала»[365] композитора, как он сам вспоминал, пролетали быстро. Влюбленные не знали, что делать дальше. Глинка вел переговоры с Анной Керн, пытаясь ее уговорить на их отъезд с Екатериной.

— Батюшка, куда вы поедете? Как вы проживете за границей? У вас есть собственный доход? — Анна Петровна убивала его резонными вопросами.

Глинка молчал.

— На вас на одного бедная матушка ваша, добрейшая Евгения Андреевна, не может найти средств, — продолжала Керн-старшая.

Здоровье Екатерины ухудшалось, нужны были лечение и смена климата. Наконец Анна Петровна, сама страдающая от удушающего кашля, решила, что им нужно ехать в Малороссию, где жили их родные. Глинка начал собираться в путь вместе с ними. Он мечтал спокойно жить с Екатериной в усадьбе, вдали от мира. Мишель просил выслать матушку семь тысяч рублей на лечение любимой, которая находилась в бедственном финансовом положении, и обещал больше не беспокоить ее денежными вопросами в течение года. Матушка выслала деньги, но недвусмысленно дала опять понять, что она против отъезда сына.

Мишель не мог противиться воле Евгении Андреевны. Он поступил благородно — отдал большую часть суммы Екатерине, купил матери и дочери Керн карету, чтобы дорога была более комфортной. А сам решил остаться в Петербурге.

Прощание с Петербургом

Глинка вспоминал: «Я был не то чтобы болен, не то чтобы здоров: на сердце была тяжелая осадка от огорчений, и мрачные, неопределенные мысли невольно теснились в уме»[366].

Он не знал, что делать дальше… Мысли путались, он постоянно менял решения и планы.

Но любовные дела уходили на второй план, когда Михаил Иванович возвращался к Кукольнику. Братья Кукольники уговорили Глинку выпустить цикл романсов под автобиографическим названием «Прощание с Петербургом». Глинка уже давно прощался со столицей, правда, пока не знал, куда ехать.

История цикла началась с красивой мелодии в стиле болеро, сочиненной в день ангела 21 мая 1840 года. Композитор шел по улице, и вдруг он услышал внутри себя страстную мелодию. Он попросил Кукольника написать под нее стихи. В результате получилось вокальное произведение «О, дева чудная моя». А дальше мелодии так и лились на бумагу, Кукольник только успевал снабжать композитора новыми текстами… Композитор, мечтавший о путешествиях, написал своего рода музыкальный путеводитель по странам, эпохам и музыкальным стилям. Каждый романс имел свое посвящение, которым Глинка прощался с участниками «братии»{375}.

Подобные циклы из двенадцати романсов с акцентами на географические названия и автобиографический подтекст в это время были распространены и пользовались коммерческим успехом. В нотных магазинах продавались «Неаполитанские мечтания» Доницетти, «Музыкальные вечера» Россини, «Итальянские вечера» Беллини. В подобных собраниях (в отличие от циклов Шуберта, Бетховена или Шумана) не было сквозной сюжетной фабулы или единой драматургии. Главный принцип компоновки был связан с максимальной контрастностью, разнообразием. В них объединялись под одной обложкой сочинения одного автора — различные по жанрам вокальные миниатюры и дуэты, (баркарола, серенада, романс, болеро и др.)[367].

Самыми популярными пьесами из цикла стали «Жаворонок», наподобие «Соловья» Алябьева, и особенно «Попутная песня», своего рода первая в России музыкальная реклама. Она рассказывала о прелестях нового аттракциона — Царскосельской железной дороги. Быстрая скороговорка, наподобие parlando из итальянской оперы, передает волнение от скорости, впечатления от движения поезда и смены пейзажей за окном. На эту вокальную пьесу его вдохновил Кукольник, который уже давно восхищался железной дорогой. В 1838 году он опубликовал в «Северной пчеле» открытое письмо Глинке (такая форма открытого письма к известному публичному лицу часто использовалась тогда в журналистике){376}.

В статье, как и в романсе, передано восхищение, которое вызывает это чудо техники. Кукольник писал: «Для меня железная дорога очарование, магическое наслаждение»[368]. Теперь железная дорога связывала Петербург, Царское Село и доходила до Павловска. Чтобы посетители пользовались новой частью дороги, в Павловске открыли «воксал» (именно в таком написании), где хорошо угощали и развлекали посетителей. Его считали «новым Тиволи», то есть сравнивали с известным итальянским курортом. Сюда столичный бомонд мог приезжать и летом, и зимой, не обязательно для этого было пользоваться железной дорогой. «Вообрази себе огромное здание, расположенное в полукруге, с открытыми галереями, великолепными залами, множеством отдельных нумеров, весьма покойных и удобных. Стол в воксале очень хорош…» — восхищался Кукольник. Постройку железной дороги Кукольник сравнивал с невероятным прогрессом в России, что вызывало прилив патриотизма и национальной гордости: «Дивный город! Катаясь ежедневно по железной дороге, не могу оторвать мысли от скорости наших успехов, от удивительной предприимчивости русских…»[369]

«Попутная песня» имела прямой биографический подтекст с жизнью композитора. В это время Глинка с «братией» неоднократно приезжал в Павловский вокзал для музыкальных развлечений, к тому же многие его сочинения здесь исполнялись с большим успехом.

Цикл готовился Глинкой для театрализованного прощального вечера, который он хотел устроить для «братии». Последний номер «Прощальная песнь» должен был исполняться всеми его участниками. Для вечера придумали программу и даже декорации, заменившие мебель в квартире. Подобные театрализованные отъезды и прощания стали настолько распространенными явлениями в светской жизни, что их даже высмеивали в фельетонах[370].

Репетиции, во время которых Яненко выпивал все запасы спиртного, а Лоди ходил из комнаты в комнату, шли целыми днями. Из-за подготовки к представлению отъезд Глинки постоянно откладывался, что вызывало иронию у друзей. Наконец день был окончательно определен. 10 августа, к радости и грусти всех присутствующих, программа вечера была точно выполнена. Новая прощальная песня пелась трижды в сопровождении струнного квартета с контрабасом и фортепиано. Мишель солировал{377}.

Наутро Глинка поехал… домой к матушке, чем сильно удивил «братию». Все думали, что он отправляется в Малороссию или за границу.

Расставание

Что произошло дальше в отношениях с Кати́, достоверно сказать сложно.