Б о р а. Есть, товарищ Селимир. Даю голову на отсечение, что Шпира использует отходы вместо предусмотренного клиентами и оговоренного в нарядах материала. Вот почему он может выполнять работы дешевле, чем кооператив!

С е л и м и р. Это тяжелое обвинение, товарищ Бора, это уголовно наказуемое дело.

Б о р а. И влечет за собой снятие с работы. Разве не в этом наша цель? До каких пор мы будем терпеть таких?

С е л и м и р. Но если окажется, что человека несправедливо обвинили? Это будет нарушением закона, товарищ Бора! Надежны ли твои источники информации?

Б о р а. Пожалуй…

С е л и м и р. Откуда ты берешь сведения?

Б о р а. Со слов женщин, товарищ Селимир.

С е л и м и р. Не шути с этим, товарищ Бора!

Б о р а. Какие шутки, товарищ Селимир! Неужели вы думаете, что я рисковал бы своим именем? Наоборот! Если хотите узнать что-либо о нас, мужчинах, спросите у женщин! Они нас лучше знают, чем мы сами себя!

С е л и м и р. Речь идет о том, товарищ Бора, чтобы не допустить двух ошибок. Одну вы уже допустили, позволив Шпире расширить свою деятельность!

Б о р а. Но ведь все мы — люди, все мы — человеки! Покажите мне того, у кого нет недостатков. Если не пьет, то режется в карты, если не картежничает, то мается из-за своих непослушных детей или же мучается, выслеживая свою родную жену, чтобы удостовериться, с кем она его одурачивает.

С е л и м и р. А Шпира?

Б о р а. Я думаю, что у Шпиры мы выкурим зверя покрупнее, чем зайца. Что ж, тем лучше!

С е л и м и р. Ты берешь на себя ответственность за это, товарищ Бора?

Б о р а. Я ни от чего не отказываюсь, вы знаете мою активность, товарищ Селимир! Пусть и на этот раз от меня исходит инициатива, чтобы спутать ему карты, только вы сверху дайте мне свое «добро»!

С е л и м и р. С тяжелым сердцем, товарищ Бора, дело-то деликатное… (Идет, Бора — за ним.) Но все же, имея в виду вашу настойчивость, дадим согласие…

Уходят вместе.

З а н а в е с.

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Декорации те же, что и в третьем действии, только на этот раз больше воздуха, света.

Торопливо входит  Л и н а.

Л и н а. Товарищ председатель!..

С другой стороны входит  Г о ц а. У нее огромный, чуть ли не под подбородок, живот.

Г о ц а. Извините, скажите, пожалуйста, ваш председатель появлялся в этом месяце у себя в кабинете?

Л и н а. И мне он нужен до зарезу, да вот нет его! И не видно его уже целый месяц!

Г о ц а. А может быть, вы могли бы дать справку?

Л и н а. В чем дело?

Г о ц а. Понимаете ли, более шести месяцев назад я написала заявление насчет работы, но еще не получила ответа — все завтра да завтра… Боюсь, что я скорее рожу, чем получу место.

Л и н а. Вполне возможно.

Г о ц а. Сказать по правде, мы с моим… еще не все оформили… У нас нет квартиры, и поэтому мы не можем отрегулировать этот вопрос.

Л и н а. Ну да, ведь те, кто сдает комнаты с правом пользования кухней, и сами не знают, сколько им заломить!

Г о ц а. А когда услышат, что речь идет о молодоженах, то готовы раздеть догола!

Л и н а. Мы искренне сочувствуем вам, поэтому я вам кое-что подскажу, но прошу вас только, чтобы у меня не было неприятностей по работе…

Г о ц а. Ну что вы!

Л и н а. Если вас спросят, от кого вы услышали, скажите: не важно!

Г о ц а. Можете не беспокоиться.

Л и н а. Беда в том, что прораб оказывает протекцию одной своей…

Г о ц а. Этого-то я и опасалась.

Л и н а. А знаете, какая она! Настоящая… Если бы вы ее увидели на улице, не нужно было бы вам объяснять, сразу ясно, что за птица! Расфуфыренная, напомаженная, все на ней так и кричит!

Г о ц а. Вот из-за таких-то до порядочных людей никак очередь не доходит!

Л и н а. Я боюсь, что она уже и председателя окрутила. Ее хватит на двоих. Председатель и прораб у нее как бы на кооперативных началах, друг другу помогают!

Г о ц а. Но это ведь нечестно! Она, к примеру, отхватила двоих, а может, у кого-нибудь нет и одного… Я буду жаловаться на это…

Л и н а. Есть ли у вас тут мощная рука?

Г о ц а. Да, мой зять работает здесь, у вас.

Л и н а. Кто это?

Г о ц а. Камбаскович Витомир — Вита.

Л и н а. А-а, этот уж очень тихий! Извините, он ваш зять, но он еще не набрался ума, знаю я его! Он защищает только интересы человечества, а что касается вас, то он и мизинцем не пошевельнул.

Г о ц а. Да и мой… ну мой, понимаете… он и я… Он боец славной Югославской народной армии! Старший взводный и член партии!

Входит  В и т о м и р.

В и т о м и р (сердито). Гоца, бог тебя любил, что ты здесь опять мелешь?

Г о ц а. А вот он, мой зять! Я тоже не без рода и не без племени — он также партиец!

В и т о м и р. Слушай, Гоца, разве я тебе сто раз не говорил, чтобы ты партию не впутывала в свои личные дела?! То, что ты по подъездам любила обниматься с военными, не имеет никакого отношения к партии, и партия не будет заниматься твоими делами. Брось ты эти авантюры! (Берет ее под руку.) Немедленно отправляйся домой. (Уводит ее.) А я с Милое поговорю как мужчина с мужчиной… (Уходит вместе с Гоцей.)

Л и н а (кричит им вслед). Разве я не говорила вам, что ваш зять — это беспросветная наивность! Будет он еще биться головой об стену! (Уходит.)

Входит  П и к л я, он рвет на себе волосы.

П и к л я. Ой-ой-ой! Доход, прибыль — все пропало! Перехитрили нас. Я чуть было не спятил, так одурачили!

В и т о м и р  возвращается.

В и т о м и р. Что случилось, Ширгич? Опять что-нибудь?..

П и к л я. Катастрофа, товарищ Камбаскович! В Институте по изучению жести установили, что Шпира выполняет все работы, используя импортное кровельное железо, которое наш кооператив ни за какие деньги не может приобрести, ну хоть «караул» кричи!..

Вбегает  Ш п и р а.

Ш п и р а. А как оно мне досталось? С кровью! Вот это я и пришел сказать вам. Знаю, что вы меня не ждали…

В и т о м и р. Я ведь говорил Боре, чтобы он не тратил драгоценное время на пасквили.

П и к л я. Смотри-ка! А мне он иначе все представил — будто вы вдвоем договорились, чтобы и я, как прораб, и еще один квалифицированный сотрудник кооператива настрочили собственноручно три письмеца. (Шпире.) Я только выполнял приказания. Виновны те, кто отдавал приказания. А я вообще не в курсе этих дел, я не вмешиваюсь в вашу политику!

Ш п и р а. Он меня всячески прижимал и осаждал со всех сторон в надежде, что это мне осточертеет и я наконец скажу: «Бора, оставь меня в покое, я сдаюсь, ничего