20.30 Дня равноденствия 2222.

Вход в пещеру под водопадом

Гога вел товарищей по тоннелю. В руках у него поводок от терьера Гелика Давидовича, почуявшего след и рвущегося вперед. За Гогой, не теряя достоинства, в спортивном костюме почти бежал Заведующий с помповым дробовиком. Телохранители и полицейские, заполняя длинную кишку пещеры, втягивались в нее Богли, агроном и Чума, совсем пьяные, завершали шествие.

Агроном решил свести счеты с жизнью, поэтому пил, не щадя живота своего. Богли с хакером сочувственно смотрели на Костю: они уже услышали историю его печальной любви, с трагическим окончанием которой тот согласиться не мог. Упав под тяжестью авоськи с вином в ручей, Константин больше не смог встать.

–Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Косте и Медее,– продекламировал хакер.

Эстом с Чумой переложили агронома на сухой берег, вытащили бутылку из его рук и забрали авоську с двумя оставшимися в ней емкостями «Саперави».

–Спи, дорогой товарищ, сладким сном. Пусть земля тебе будет пухом,– пробубнил Чума.

–Но он не умер.– возразил Эстом.

–Пока не умер. Любовь – смертельное заболевание,– согласился Чума.

–Зачем ты прилетел?– спросил Эстом, пока они ждали, когда компания Гоги втянется в подземелье, чтобы пройти за ними.

–За платой. Но в нашей с тобой ситуации это не смешно. Цена моей услуги Заказчику – Медея.

–Как?

–Из-за нее я поссорился с другом, вашим научным светилом Кондратьевым и ушел из Сколтеха. Лучше бы оставил Медею ему. Был бы сейчас на месте академика, а он на моем.

Они обменялись взглядами не собутыльников, но соперников.

–Когда это было?– растерялся Богли.

–В далекой счастливой юности.

–Тогда у меня явное преимущество. Отдадим любви должное. Я протрезвел от неожиданности.

–Да, надо выпить,– согласился хакер.

20.45 Дня равноденствия 2222.

Грузия, Аджария,

город Эгрисс царя Эта и спальня Медеи

Вход во Дворец Эта преграждал пробитый в каменной скале широкий плоский канал, который использовался для омовения ног входящих в священные покои царя.

Центральный проход вел в тронный зал, однако вход в него преграждала ловушка для нежеланных гостей – подвижные плиты, переворачивающиеся, если на них наступить. Каждый попавший в западню летел в пропасть под городом. Те же, кого царь ждал, проходили спокойно: плиты фиксировало потайное устройство. Сейчас тайный капкан был снят с предохранителя. Справа от входа находилась мужская часть дворца, слева – женская. Туда Медея повела Мемфиса.

«Заговор… Наивные люди»,– думал Мемфис, эта мысль мешала ему сосредоточиться на «Кольце», на орбите Земли. Она отвлекала энергию, но все же «Кольцо» раскручивалось сильнее. Еще несколько минут – и он обретет желаемое, смысл свитка Гильгамеша уже перестал интересовать Мемфиса. Очередная прихоть мелкого бога. Занятый сразу двумя делами – распутыванием заговора и раскручиванием «Кольца»,– Мемфис в очередной раз довольно осмотрел себя. Кто может противостоять ему? Эта мелкая, наглая пустозвонка Медея? Смешно.

–Аллилуйя,– подхватили мысли Мемфиса ангелы-подпевалы, которые крутились в Креатуре.

–Служебная записка,– проворковал над ухом Амадей.

Записка сообщила, как группа ангелов с людьми вытащили из головы Мемфиса желтую подводную лодку.

–То-то я смотрю, что мне легче стало. Умница, Амадей.

Подбодренный Моцарт протянул вторую записку, которая сообщила Мемфису, что он съел Кошку.

–Это я сам знаю. Дурак!

Мемфис вернулся из Креатуры в подземный город. Медея, по-прежнему абсолютно нагая, держала руно у груди. Она подошла к вырезанным из цельной белой скалы дверям, украшенным орнаментом из лилий и кувшинок, оплетающих мечи и копья.

–Подожди здесь. Я сейчас.

Девушка погасила руно, открыла двери, которые, производя впечатление тяжелых, неповоротливых створок, на поверку оказались легки и бесшумны. В помещении загорелся свет.

–Войди, Мемфис,– сказал голос Медеи.

Бык вошел. Просторная зала была обита золотыми листами с похожими, но более разнообразными узорами. На стенах сверкало развешанное богато украшенное оружие в драгоценных камнях, конские сбруи, предметы, предназначение которых Мемфис не знал. Пламя факелов дрожало, отражаясь в золоте, в камине горел огонь. На ложе, укрытом шкурами, лежала на руне нагая Медея.

–Как это понимать?– изумленный сценой, спросил Мемфис.

–Ты баран? Это моя спальня! Я вела тебя сюда.

–Зачем?– искренне удивился Мемфис.– Я не сплю!

Лицо Медеи выразило изумление, но готово было исказиться гневом. Она переборола себя, чтобы не портить себе удовольствие.

–Шалун, проказник Мемфис. Разве ты не знаешь, зачем мужчина заходит к женщине? Подойди ко мне. Встань на колено.

Все еще недоумевая, Мемфис послушался. Медея взяла голову быка в руки и погладила рога один за другим. Потом задела грудью его ноздри, потерлась о них, чувствуя теплое дыхание. Прикоснулась лицом к морде Мемфиса, лукаво заглядывая в глаза, приглашая к игре. Растерла маслом плечи и грудь быка. Затем опустила руки ниже, на торс. Еще ниже, ниже… Ладонями и пальцами она поводила между его ног и едва подавила крик. Между ног Мемфиса ничего не было – ни мужского, ни женского начала. Тогда сбылось второе слово Гильгамеша – о сексе.

–Закрой глазки, Мемфис,– скрывая гнев, проговорила Медея.– Сейчас ты ощутишь то, ради чего мы здесь.

Мемфис опустил веки, оставив открытым золотое око, смотрящее в Креатуру. Медея нежно закрыла и его. Быкочеловек ощущал прикосновения ее рук. Они успокаивали. «Кольцо» раскручивалось сильнее: началась цепная реакция превращения пустоты в энергию. Он чувствовал, как время начинает замедляться. Мемфис расслабился.

–Аллилуйя,– запели ангелы в Креатуре.

–Ложись ко мне на подушки,– нежно проговорила Медея – лучшая из всех женщин, которых он никогда не знал.

Мемфис послушался.

–Мой мальчик,– Медея подправила его голову, точно угадывая место свершения мести.– Ты похож на моего мужа Ясона. Ты же знаешь, как он напроказничал?

–Нет,– расслабляясь, ответил Мемфис.

Медея улыбнулась.

–Аллилуйя,– пели ангелы.

«Кольцо» замкнуло круг цепных реакций, энергия начала накапливаться в пространстве Земли. Молнии осветили небосвод. Время останавливалось.

Медея взяла с подноса косметические ножницы, поднесла их к тонкой нити в изголовье ложа и обрезала ее. Подвешенный в глубине потолка тяжелый, блистающий алмазами и тонкой гравировкой дамоклов меч, догоняя замирающее время, вошел точно в золотой глаз Мемфиса. Клинок вышел с обратной стороны черепа быка, застряв в скальной расщелине, скрытой подушками и шкурами.