— Не накаркай, — нахмурилась Драгана. — Я бы, пожалуй, над такой глупостью посмеялась, но вот что-то не хочется.

— Давайте тогда определяться, куда идти, — предложил я. — Надо добраться до людей, а там уже можно будет понять, куда нас занесло. Я могу залезть на сосну и посмотреть.

— Глупости, — фыркнула Драгана. — Я сама посмотрю.

И стала плавно подниматься.

— Вот гляди, Лен, — с завистью сказал я, наблюдая за полётом. — Женщина летит как птица, и даже руками не машет, только за сосну изредка хватается. Почему мы с тобой летаем только вниз? Я тоже хочу парить в облаках.

— Здорово было бы, — согласилась Ленка, задрав голову. — Я бы на Генриха что-нибудь скинула.

— Ты что-то совсем уже зациклилась на идее избить преподавателя, — вздохнул я. — Лучше выбери какую-нибудь позитивную цель. По крайней мере, до тех пор, пока и в самом деле не сможешь его избить.

— Что б ты понимал в мечтах девушек, — засмеялась Алина. — Ладно, вон она уже спускается, похоже, что-то увидела.

Гана была сильно не в духе и изъяснялась кратко:

— В той стороне река и рядом с ней большой посёлок или даже маленький городок. Двигайтесь, если не хотите в лесу ночевать.

Учитывая, что палатки мы оставили в пещере ещё у самого первого колодца в зале с озером, перспектива была так себе. Впрочем, по всем признакам сейчас было раннее утро, так что ночёвка в лесу выглядела маловероятной, разве что мы умудримся заблудиться в трёх соснах. Скорее, Драгана просто делилась с нами своим плохим настроением, которое у неё как-то резко испортилось после моих слов о другом мире. У меня и самого от такой мысли портилось настроение — правда, я не очень в это верил, но кто знает, что может быть, а что нет. Если нас и в самом деле занесло куда-то не туда, то нам придётся как-то пробиваться обратно через всю пещеру, и это будет делом совсем непростым.

Идти по дикому лесу — это совсем не то, что гулять по парку, и путь до недалёкого, в общем-то, посёлка занял у нас часа четыре. При этом мы немного промахнулись и сначала вышли к железной дороге.

— О, здесь ходят поезда, — обрадовался я. — По крайней мере, нам не придётся ждать, когда ляжет снег, чтобы уехать отсюда на собачьих упряжках.

— Ещё вопрос, что за поезда здесь ходят, — хмуро заметила Драгана.

— Даже если здесь ходят только товарняки, всегда можно уехать на тормозной площадке.

И мы двинулись к посёлку вдоль не очень хорошо накатанных рельсов. Через полчасика они привели нас к небольшому бревенчатому домику, на котором висела пафосная вывеска «Вокзал», а чуть ниже — «Ст. Подгорный».

— Кто-нибудь про такую станцию слышал? — задал я вопрос.

— Слишком уж общее название, — ответила Гана. — Так можно остановку возле любой кочки назвать.

— Ну ладно, что тут гадать, — пожал я плечами. — Посидите пока, а я пойду выясню насчёт поезда.

Внутри домика обнаружилась комната с печкой и парой скамеек, а в стене имелось окошко с крупной надписью «Билетная касса» — для тупых, но грамотных. Я оказался единственным посетителем — пассажирское сообщение здесь явно не бурлило.

— Здравствуйте, — вежливо поздоровался я с благообразной старушкой в окошке.

— Здравствуйте, — откликнулась она, откладывая вязание. — Откуда вы такой к нам?

— Туристы мы, — объяснил я. — Заблудились немного, вот к вам вышли.

— Делать людям нечего, по лесам шастать, — осуждающе покачала головой кассирша.

— Так уж получилось, — виновато развёл я руки. — Нам бы в Новгород уехать.

— Тут вам повезло, — кивнула она. — Как раз сегодня пассажирский из Рифейска пойдёт, через три часа.

— Вот и замечательно, — обрадовался я. — Дайте четыре билета первого класса.

— Первого класса, — заразительно засмеялась бабуля, вытирая слёзы. — Ну скажете тоже. Столичных сразу видно — как выдадут что-нибудь этакое, так хоть стой, хоть падай. Ну какой у нас тут первый класс? Там в составе только один вагон второго класса есть, но нам в него Рифейск билетов не даёт. Третий класс брать будете или дальше пешком пойдёте?

— Будем, — вздохнул я.

Бабуля нацепила на нос очки и с видом дипломата, подписывающего международный договор, взялась неторопливо заполнять бланки билетов.

— Вот ваши билеты, — наконец сказала она, выдавая мне четыре цветастые бумажки. — В билет включена одна помывка. Покажете билет дежурной в помывочной, она вот этот корешок оторвёт. Мыло и полотенце в стоимость не входят — если своего нет, там дадут, но заплатить придётся. Питание тоже своё, ну это вы и сами знаете.

Ленка будет счастлива. Со вторым классом она уже знакома, и вот теперь ей предстоит спуск на следующий круг ада.

— Всё ясно, спасибо, — вежливо поблагодарил я.

— И не вздумайте там распивать, — сурово предупредила меня кассирша. — Они там за всеми, кто в Подгорном садится, приглядывают. У нас народ тут такой. — Объяснять подробно, какой тут народ, она не стала.

— Не будем распивать, — пообещал я.

— Ну, счастливого пути, — выдала мне напутствие кассир, дежурный по станции, и подозреваю, начальник вокзала.

Мои спутницы сидели на рюкзаках в тени вокзала, о чём-то болтая. У женщин всегда найдётся о чём поговорить, независимо от того, сколько часов они уже проговорили перед этим.

— Поздравляю, — объявил я. — Мы как раз успели на поезд «Рифейск — Новгород», и вот наши четыре билета в роскошное купе третьего класса.

— Рифейск! — ахнула Гана. — И как мы оказались в Рифейских[38] горах?

— Мне тоже интересно, — кивнул я. — Мы же не могли столько пройти?

— Нет, конечно. Сколько мы там прошли под землёй? Если по пройденному пути смотреть, мы бы и до Нитики не добрались.

— Ну ладно, что тут гадать, — подвёл итог я. — Вот приедем в Новгород, там и поймём, наш это мир или не наш. А то может у них Рифейские горы как раз там, где у нас Кавказ.

Примечания

1

Большая гривна — мера веса, примерно 400 грамм. Не путать с денежной единицей.

2

Рифейские горы — Урал.

3

Старая верста (до XVIII века) составляла чуть больше двух километров.

4

Имперский фунт составляет примерно 450 грамм, а имперский пфенниг — примерно 1/16 гривны.

5

Срединной империей в древности назывался Китай. Кеннер использует это название, потому что название «Китай» в том мире неизвестно (к нам оно пришло от маньчжуров). Династия Тан правила Китаем с VII по X век.