взыскание жестоким штрафом», а также Али-паше и Шукри-эфенди (снабженцу от султана); 9 декабря к эскадре присоединились фрегаты А. Сорокина «Святой Михаил» и «Богоматерь Казанская», некогда отправленные к Родосу. Периодически, как, например, 12-го числа, Ушаков посылает письма Нельсону с уведомлением о ходе блокады Корфу. Привезенная из Севастополя на «Святой Ирине» солонина оказалась тухлой и с червями – ну да Федор Федорович – не капитан Голиков с «Потемкина», червями матросов потчевать не стал; снова идут призывы адмирала о посылке продовольствия и войск, которые словно никто и слышать не желает в отчаянии он пишет и царю (18 декабря), прибавляя вопрос о невыплаченном жалованье. В письме адмиралу Г.Г. Кушелеву того же числа Ушаков с прискорбием отмечает: «Кажется, по видимости большею частию жители моим к ним благоприятством и уверительностями довольны, но за всем тем во множестве отделяются уже от нас и в действия против неприятеля с нами не входят под видом, что находясь в своих домах, сберегают свое имение, дабы албанцы их не разграбили, а особо никак не могут они видеть, сносить и терпеть албанцев Али-паши, чрез которых ежеминутно ожидаю я великого разврата и беспокойствия, но за неприсылкою еще войск от других пашей крайняя необходимость заставляет и их принимать, хотя то с великою осторожностию и опасностями, а при том, чтобы избежать сетования сего беспокойного паши и при колеблемом его состоянии, чтобы удержать его несколько в границах благопристойности, я полагаю, естьли бы он нас и сил наших не опасался, давно что-нибудь предпринял бы он неприятное, но при бытности нашей здесь по тонкости его хитростей видимостию только одною старался быть со мною в дружбе, хотя то чистосердечно я обхожусь с ним с таковым же желанием оказывать ему угодности, сколько возможно, и предосторожностями удерживать его от предприимчивоетей, мною замечаемых. Он, узнав, что замыслы его разгласились и сделались сведомы, старается себя переменить и оказать себя усердным, ревностным и послушным во всем том, чего мы пожелаем, на письмах и на словах он весьма учтив и приятель на все, что говорит и пишет, почти вовсе ничего не исполняет, всякое дело нужное длит в продолжение беспрерывное, только обсылкою и переговорами…» Адмирал решает нанять «других» албанцев – «почел я взять ко мне на эскадру из острова Св. Мавры из Парги и из мест, поблизости там находящихся, албанцев отборных из лучших храбрых людей до 250 человек наймом, плата каждому по 10 пиастров на месяц и при эскадре довольствовать морским провиантом с нашими служителями, которых я и употребляю вместе с присланными от Мустафы-паши албанцами на нашей батарее на берегу в помощь нашим войскам, их же с прочими, которые благонадежнее, употреблю к высадке на острове Видо для штурмования и взятия оного и на прочие предприятия при взятье крепостей. А как я на зарплату оным албанцам денег не имею и почитаю, что они должны быть довольствованы кочтом Блистательной Порты…» Али-паша продолжает «мутить воду», требовать за помощь ни много ни мало половину французских пушек, которые будут захвачены, и все мелкие французские суда (переговорщик Метакса пишет: «Много стоило мне труда дать ему уразуметь, что такового обещания не в силах дать ни сам султан Селим, потому что союзники почитают все Ионические острова не покоренною добычею, но землями исторгнутыми токмо от владений французов, и в коих все до последней пушки должно оставаться неприкосновенным»); и Ушаков вынужден, как он писал Павлу, послать «…при письме моем к нему в подарок в знак благоволения вашего императорского величества табакерку с бриллиантами в тысячу двести рублей, дабы его тем более убедить и привлечь к справедливому с нами расположению. Все оное принято от него с великой учтивостию и уверением о благоприятстве, но и после того ни мало на самом деле не заметно, дела наши и успехи противу неприятеля по недостатку войск приостановились, и, как кажется, по обстоятельствам он сему причиною с месяц уже времени… письма Али-паши при взятии крепости Св. Мавры, отобранные мною с прочими бумагами от французов, объясняют дружескую его переписку с французами: в некоторых письмах объясняет, что он всегда французам был друг и никогда противо их не был, нас называет великими их неприятелями и советами своими поощряет их, чтобы крепость Св. Мавры защищали они, как возможно; в тех же письмах видна переписка его и с французским генералом Шабо, в Корфу находящимся, и ныне многие говорят, что он в Корфу с французами имеет свою переписку; таковые обстоятельства без достаточных доказательств, хотя не можно почесть совсем за верно, но понуждают иметь сомнение и осторожность». Более того, несмотря на острейшую необходимость в пеших войсках, Ушаков, справедливо полагая, что Али-паша и сам вполне мог бы захватить Корфу для себя, доносит царю о следующей мере противодействия – не допускать на остров все войско непокорного турецкого вассала, а ограничиться третью: «Посоветовавшись мы с Кадыр-беем, в предосторожность полагаем войск от Али-паши взять одну треть, а две части от других пашей, что и было бы сходственно с предписаниями от Блистательной Порты, но как войски Ибраим-пашей авлонского и скутарского состоят далее, нежели войска Али-паши, и в скорости достаточное число от них в присылку получить неуповательно, потому полагаю и просили, чтобы Али-паша к находящимся здесь войскам его прислал с своим сыном на теперешний случай сколько следует в дополнение до трех тысяч, да от Ибраим-паши авлонского надеемся также прислано будет три тысячи. Со оными до присылки прочих производить наши действия атакою крепостей Корфу со стороны берега, также стараться овладеть весьма укрепленным островом Видо и во всех местах сделать сильные батареи и со оных принуждать крепость к сдаче, по крайней мере на капитуляцию». То есть, переводя придумку адмирала на более современные понятия, он фактически предлагает взять сына Али-паши в качестве заложника.

В отличие от своего двуличного начальника, постепенно прибывающие на остров албанцы зарекомендовали себя хорошо, что адмирал отметил в рапорте царю: «Албанцев здесь находится с капитаном Киркою вольных 30, Мустафы-паши 250 и в разные времена присланных от Али-паши собралось по сие число до полутора тысяч человек, из оных первые содержат караул на нашей батарее, а прочие расположились в близости около крепости Корфу, и когда французы выходят из крепости, чтобы еще делать грабеж из состоящих под пушечными выстрелами деревень, оные албанцы часто имеют с ними небольшие сражения, а третьего числа декабря с вылазкою французов турки и албанцы имели жестокий бой и французы прогнаны в крепость с уроном не менее как до пятидесяти человек убитых, также и несколько унесено ими в крепость раненых, и после