единогласно тесность их состояния и желание выйти оттуда. В Александрии вооружают три фрегата и два брига для отправления, но куда, неизвестно. Мне кажется, что оные должны где-нибудь встретить вышедшие из Анконы три корабля и что к ним же в соединение хотят попасть блокированные вами «Généreux» и «Leandre». Из прежде перехваченных писем генерала Бонапарте видно было крайнее желание его составить из сих отделенных частей эскадру. Заключение таковое подтверждает и вооружения в Тулоне, для которых адмирал Нельсон по известиям коммодора Смита намерен составить отряд для блокирования тамошнего порта». И вечером 26 января «Женеро», бросив «Леандра», вместе с бригом и галерой вырвался! Турки проворонили. Дело это доселе остается весьма темным. Во-первых, турок обвиняли в том, что они пропустили французов по предварительному сговору, за бакшиш. Вряд ли это так, переписка Ушакова с разными политическими деятелями многократно свидетельствует, что турки весьма злы на французов – ведь доселе несколько столетий королевская Франция была постоянной союзницей Османской империи, по крайней мере, начиная еще с Франциска I (Томара Ушакову: «Турецкое министерство, взирая на французов не яко на порядочных неприятелей, но яко на разбойников, твердо держится правила не соблюдать никаких заключаемых с ними договоров или капитуляций. Поступок французов с турками после трехвековой дружбы, решивший Порту на объявление им войны, естьли оправдает в сем пункте намерения министерства турецкого, то налагает на нас долг брать предосторожность, дабы не заслужить вместе с ними нареканий в вероломстве»). Вторая версия – что французы выкрасили паруса в черное, поэтому турки и поздно заметили прорывавшихся в темное время врагов; почему-то она у некоторых исследователей вызывает нарекания, хотя подтверждается самим Ушаковым в его рапорте царю от 28 февраля 1799 г.: «Под крепостями Корфу между оных и острова Видо из находящейся французской эскадры 74‐пушечный корабль «Женеро» во время блокады крепостей всегда изыскивал случаи и многократно делал опыты о побеге, но всегда бдительным за ним присмотром был оставлен и воспрепятствован. Напоследок 25 на 26‐е число генваря, в чрезвычайно темную ночь, с вычерненными парусами, при крепком зюйдовом ветре прорвался между кораблями блокирующими. Две полугалерки, нарочно для надзирания крейсерующие перед нашими кораблями, увидели его под парусами благовременно, одна из них при темноте ночи попалась под самый корабль и едва, спустясь на фордевинд, отойтить успела, делали сигналы им определенные о побеге судов. В то ж время, когда «Женеро» еще не дошел до наших кораблей, деланы были от меня сигналы гнаться за бегущими кораблями, бить, топить и брать в плен, но по чрезвычайно легкому ходу сей корабль прорвался при пальбе в него с наших кораблей и с турецких фрегатов и ушел в Анкону. Два корабля наших «Богоявление Господне» и «Захарий и Елисавет» и фрегат «Григорий Великия Армении», тож два турецкие фрегаты гнались за ним до Анконы, но в темноте ночи и видеть его не могли… Прочие французские корабли «Леандр», фрегат «Бруна» и мелкие суда по взятии ныне Корфу нами взяты в плен». Лейтенант Егор Метакса, грек-переводчик с линкора «Мария Магдалина», оставил свидетельство в своих «Записках» о том, как он прибыл на корабль турецкого контр-адмирала Фетиха-бея с приказом от Ушакова преследовать «Женеро», турок же проигнорировал приказ, заявив: «Француз бежит, чем гнаться за ним, дуйте ему лучше в паруса…» (этот момент подтверждается и «Журналом путеплаваний корабля «Св. Павел»: «В погоне за ними означенные только корабли «Захарий и Елисавет» и «Богоявление»; также послан турецкий контр-адмиральский корабль, к которому для понуждения послан был лейтенант Метакса, но оный корабль с якоря не снялся и не пошел. Потому послан за нашими кораблями за неприятелем в погоню еще один турецкий фрегат»). Сам Ушаков тогда лишь пишет в письме Томаре 27 января, что «…ночью вчерашнего дня при чрезвычайной темноте и крепком ветре корабль «Женерос», из-под крепости прорвавшись, ушел к стороне Анконы, хотя по нем стреляли и пошли за ним в погоню, но бесподобно легкий ход сего корабля, думаю, спас его от наших рук, надежда только на передовую нашу эскадру с контр-адмиралом Пустошкиным, ежели не пройдет ее ночью, может быть поймают».

Тем временем адмирал прикидывает, сколько ему потребно сухопутных войск для осуществления его замыслов: «По сие время от них (т. е. албанских пашей. – Е.С.) в присылке к нам и до четырех тысяч нет, всегда обещают и обнадеживают, требуют судов, а когда их посылали, стоят долгое время понапрасну или приходят с малым количеством, а без достаточного числа войск, таковые пространные и бесподобно укрепленные крепости взять весьма затруднительно. С сухого пути по меньшей мере потребно содержать три или четыре сильные батареи, на которых на каждой надобится по неимению регулярных войск по две тысячи албанцев; весьма укрепленный остров Видо, когда взят будет, на нем потребно иметь албанцев до полуторы тысячи человек… Крайняя нужда наша – что не имеем осадной артиллерии и снарядов, а особо пуль ружейных для войска, которое без них есть ничто: что есть ружье, ежели нет в нем пули. Корабельных наших снарядов с нами обыкновенное количество, я употребляю на батареях картаульные единороги и снаряды от них почти все расстреляны, а особо картаульных бомб, которые весьма надобятся, очень мало у меня уже в наличии остается, а подвозу ни отколь нет». Великий визирь Юсуф Зия-паша послал адмиралу медоточивое письмо совершенно в восточном вкусе с приложением 1 000 червонцев от султана, воспользовавшись чем, адмирал 27 января уведомил визиря о все тех же своих постоянных затруднениях, которые настолько хорошо знакомы читателю, что нет нужды их опять перечислять. Интересно оттенить роль Кадыра-бея в деле с голодными албанцами: «Войск албанских с Румельской стороны по сие время прислано к нам для осады крепости: от Али-паши здесь находятся около двух тысяч пятисот человек. От Ибраим-паши Авлонского около полуторы тысячи. От Мустафы-паши до двухсот пятидесяти человек. Оные войска требуют от нас провианта, жалованья и пуль с патронами, объявляя мне многократно, что ежели не дадим им провианта, пуль с порохом и денег, то они принуждены будут, оставя здешнее место, итти обратно. Кадыр-бей, командующий эскадрою, старается последнее к ним от себя отделить, сколько есть у него налицо, посылает к ним деньги и несколько снабжал их провиантом. Сколько могли мы обще с ним найти здесь свинцу, посылали им и давали пули и патроны с пулями, но за всем тем снарядов до того недостаточно, что ни к какому делу безопасно приступить не можно». Позже Ушаков вспоминал: «Кадыр-бей последние крохи принужден был им отдавать и во всем угождать, как малым ребятам». Итак, налицо уже албанский контингент в 4 250 человек – а потребно 12 000! Тем более что началось возведение новых артиллерийских батарей – в