Пропел он, но тут же нахмурился. Тогда следовало менять первую строчку.

— Вздрогнет заря? — пробормотал он под нос.

Хотел схватить бумагу, но той вокруг почему-то не было. Вообще, все было какое-то мутное и расплывчатое, словно он опять напился, ах нет, он же находился под водой! Зачем-то последовал сюда за дедом, который обещал ему, что отомстит за Дж’Онни, но вместо этого уже три месяца ничего не делал!

— Не то, все не то, — пробормотал он, вцепляясь руками в волосы.

— А мне очень понравилось, — раздался голос сбоку.

Будина, помощница королевы, смотрела на него влюбленно и Минт чуть приободрился. Раньше одной такой поддержки хватило бы сочинить целую песню, но теперь нет. Дж’Онни заслуживал только идеальных слов, чтобы каждый мог понять и прочувствовать, ощутить ужас потери друга и в то же время восхищение его готовностью закрыть и пожертвовать собой. К тому же после визита к Узианде внутри Минта словно поселился маленький зверек, который скреб неудовлетворенно, если слова выходили плохими.

— Песня хороша, но может быть лучше, иначе какой я несравненный бард⁈ — провозгласил он горделиво.

Внутри вдруг заурчало, появились знакомые позывы и Минт нахмурился озадаченно. Он уже отливал пару раз в углу, благо из-под пояса никто не видел, а вокруг все равно была сплошная вода. Еще он пытался пить воду вокруг, но та не утоляла жажды, к счастью Будина, оказалась сообразительной и принесла ему флягу с нормальной водой.

Распивание воды под водой все еще казалось странным, да и ошейник давил. Минт уже попытался его снять, но едва не захлебнулся и долго потом тихо ругался. Тайная надежда, что Будина прижмется к его губам и вдохнет ему в грудь воздуха, тоже не оправдалась. Девушки тут под водой тоже были странными, слишком уж смахивали на парней, а заглядывание под пояс не помогало.

Внутри что-то опять скрутило.

— Где тут у вас туалет? — спросил Минт.

Будина посмотрела недоуменно, затем поняла и просияла.

— О, королева Минолла приказала обустроить такой для гостей с суши! Плывите за мной!

Туалет оказался каменным тупиком, где посреди воды текла вода. Словно погадить в ручей, чем Минт неоднократно занимался, пока они шли до Города Любви и потом пробирались по горам, и потом странствовали по степям родины Дж’Онни.

Будина указала рукой и уставилась с любопытством.

— У нас это… интимный процесс, — нашелся Минт.

Будина повернулась спиной и Минт торопливо присел в воде, ощущая, как под ним бежит струя воды. Все это было так непривычно и ново, что заслуживало, пожалуй, отдельной баллады. Вроде той, что он сочинил о пустыне и мертвом городе в ней, а теперь хотел разорвать на части, из-за ощущения пустоты слов.

— Ты сказала, обустроить такой для гостей с суши? Разве у вас таких нет?

— Из нас иногда выходят шарики, — Будина без всякого стеснения приподняла пояс и указала на дырку между ног. — Они падают и удобряют землю и камни или растворяются и насыщают воду.

Минта затошнило, но он тут же понял, что все это будет плавать вокруг… как шарики. Шарики! Нет, наверху, на суше, все явно было устроено лучше. Но в то же время ягодицы Будины, зеленоватые и чешуйчатые, вдруг показались ему привлекательными. Явный признак того, что он уже адаптировался к воде вокруг и вскоре сможет явить всем полную мощь несравненного барда!

— У нас не принято так вот демонстрировать то, что между ног, — заметил он.

— А у нас наоборот, — отозвалась Будина, — именно так обычно и приглашают на метание икры.

Минт просиял, так вот почему у него ничего не получалось! Не то, чтобы он горел любовной лихорадкой, но интересно же! Как описывать в песнях, чтобы было достоверно, чтобы все сразу понимали, несравненный бард потому и несравненный, что жизненно и правдиво описывает все вокруг⁈

— Проплывайте, проплывайте мимо, — замахала она перепончатыми руками. — У сухопутных нельзя глазеть!

Несколько глубинников от такого, наоборот, заинтересовались только больше, начали вытягивать свои лысые головы, но все же скрылись. Минт, размышлявший, не потренироваться ли на них в соблазнении, лишь вздохнул и подмылся в струе воды, текущей среди воды. Но продолжить расспросы Будины не получилось, раздались резкие, тревожные звуки, словно вонзающиеся прямо в голову.

— Что происходит?

— На столицу… — новая серия ударов, сотрясающая все тело. — Нет, на дворец напали! Вас надо укрыть в безопасном месте!

— Еще чего! — возмутился Минт. — Пускай дед и уплыл, но я и без него могу! Могу!

Он вспомнил свое выступление, замялся на мгновение. Выяснилось, что лютня в воде звучит иначе, да и звуки распространяются как-то по-другому. Минт вроде приноровился, но не до конца и в то же время. Разве не помогал он уже другим живым, хотя бы в том городе, где нежить бесновалась? Разве не поддерживал он Вайдабора и Дж’Онни песнями? Сколько можно было цепляться за штанину деда, нет, он должен был сражаться сам, тем оружием, которым владел лучше всего — песнями!

Возможно поэтому дед его и не взял с собой?

— Мне нужен кто-то, кто усилит звук!

— Но у меня приказ, — чуть попятилась Будина.

— А у меня друг, — Минт поправил пояс и вытащил лютню.

Могу я сражаться даже без деда

Со мною споет вам песню победа

Песня придаст вам мощи и сил

Кто барда послушал — тот победил!

Глаза Будины словно остекленели, на лице появилось глупое, но такое знакомое Минту выражение. Все, кто слушал его песни, впадали в такой восторг, что от счастья немедленно тупели и слушали его приказы. Почти все, дед и тут ухитрялся все портить, только ворчал и ругался обычно после таких приказов. Лишал людей счастья песен и общения с ним, несравненным бардом!

— Следуйте за мной.

Она нажала что-то в стене и там отъехал камень, открывая огромную вертикальную трубу, тоже наполненную водой. Тут все было наполнено водой и Минту иногда начинало казаться, что он сам так пропитался водой, что уже не сможет выйти на сушу. Будина плыла впереди, чернота туннеля скрывала отверстие между ног, но Минт все равно вглядывался, хотя и плыть было неудобно.

Не потому, что пылал страстью, но интересно же! И вон они, в Город Любви ходили, ему проклятие снимать, так что теперь, терять зря время? А вдруг новым ударит?