он действует лучше, чем это есть в действительности! Именно поэтому нас по-прежнему отделяют какие-то два шага от клейма еретиков, именно поэтому из библиотек вычеркнуты все упоминания о нас, и именно поэтому нынешней Белой пришлось столько бороться, чтобы приструнить Канцелярию Вероучения. Она-то верит, что любой свет – это дар Орхолама, но суеверные люди встречаются в любую эпоху. Наш цвет называют темносветом, а также ораламом – скрытым светом. Они утверждают, что это дар владыки тьмы. А тьма может быть изгнана только огнем, ты понимаешь? Тьма может быть изгнана только огнем…

– Сожжение заживо, – тихо проговорила Тея.

Магистр Мартаэнс вдруг сделалась ужасно спокойной.

– Знаешь, я ведь как-то встречалась с ней. С Белой. Она извинилась передо мной. Сказала, что другие извлекатели обращаются с извлекателями парилла так же, как обычные темные люди обращаются с извлекателями. Сказала, что прилагает все силы, чтобы преодолеть это отношение, но на это потребуется труд нескольких поколений. Она хорошая женщина. Не вздумай разрушить все ее старания, распуская глупые сплетни! Возможно, у нас больше никогда не будет в Хромерии такого друга. Тут речь не обо мне или тебе – от этого зависит судьба будущих поколений. Твоя хозяйка уже задала мне кучу вопросов, и мне пришлось наговорить ей кучу небылиц, чтобы убедить ее, что тебе это все привиделось. Так что в следующий раз, когда вы с ней увидитесь, скажи ей, что перед самой вашей встречей ты снова видела парилл, но на этот раз рядом никого не было. Опиши его как струйку, которая возникла из чистого воздуха. Разыграй непонимание, и если она спросит, скажи, что ты еще не успела спросить об этом меня, но обязательно спросишь. Что ты не говорила мне ни слова о той мертвой женщине. Я ей сказала, что извлекатели парилла время от времени видят такие струйки и что это побочный эффект нашей деятельности. Твоя задача – убедить ее в том, что то, что ты видела, было просто совпадением. Потому что в противном случае нас опять ждут чистки. Ты меня поняла?

– Да, магистр.

– В таком случае приступим к работе. Я хочу увидеть, на каком расстоянии ты можешь закрепить маячок, а также насколько плотный луч ты можешь использовать, чтобы смотреть сквозь ткань.

– Магистр, – спросила Тея, – а как это работает? В смысле, предположительно, – как это может работать? Я никогда об этом больше не заговорю, обещаю, но прошу вас, скажите!

Женщина пососала свои тонкие губы, снова огляделась по сторонам.

– По рассказам, извлекатель, если он обладает знанием и невероятной волей, может не только извлечь парилл в твердом виде, но и придать ему форму иглы, настолько тонкой, что человек даже не почувствует укола. После этого извлекатель превращает иглу в крошечный камешек и выпускает его в поток крови своей жертвы. Предположительно, это через какое-то время приводит к апоплексическому удару – инсульту, как его называют нынешние хирургеоны. Однако в действительности парилл не может никому навредить. Я специально делала надрезы на своей коже и прикасалась париллом к своей крови – он абсолютно не ядовит.

– Но ведь вы описываете в точности то, что я видела! – воскликнула Тея, однако, поймав на себе гневный взгляд наставницы, тут же добавила тоном ниже: – Простите.

– А я говорю, что ты, должно быть, где-то прочла ту же историю, что и я, и потом забыла о ней. Галлюцинации не так уж редко встречаются, если извлекатель физически истощен. Мы, работающие со светом, временами можем обнаружить, что наши глаза играют с нами странные шутки.

Тея не могла поверить в то, с каким упорством эта женщина отказывалась видеть очевидное.

– Магистр, – проговорила она, стараясь выдерживать почтительный тон, – как вы считаете, не думает ли моя хозяйка, что это возможно на самом деле? Кому она предпочтет поверить, вам или мне? Может быть, она захочет, чтобы я проделала с кем-то то же самое?

Магистр Мартаэнс скорчила такую гримасу, словно отхлебнула уксуса вместо вина.

– О твоей хозяйке я знаю две вещи. Во-первых, ее больше интересует, кого она сможет затащить к себе в постель, чем какие-то пыльные старые тома в запретной библиотеке, за доступ к которым придется заплатить целое состояние. Опасное знание часто оказывается скрыто за громоздкой грамматикой и устаревшим словарем. Ей не хватит терпения просеивать все это в поисках загадок. Все слышали дурацкие россказни о темных извлекателях и ночных ткачах, но никто уже не помнит, что когда-то эти истории рассказывали про нас. Именно поэтому нам не следует об этом напоминать. И именно поэтому я хочу, чтобы ты надевала темные очки каждый раз, когда извлекаешь парилл на публике, или хотя бы старалась делать это как можно быстрее, чтобы никто не успел увидеть твои глаза.

– А вторая вещь? – напомнила Тея.

– Есть люди, предпочитающие наслаждаться победой молча. Твоя хозяйка к ним не относится. Ее не интересуют незаметные способы избавиться от Гайлов. Но когда она наконец решит, как поступить с пащенком Призмы, чтобы нанести Гайлам больший ущерб, – помогать ему или, наоборот, причинить ему вред, – ты можешь быть уверена, что она использует тебя. Независимо от того, чего это будет тебе стоить, да и ей самой тоже. Она вконец обезумела от ненависти. Так что советую тебе держаться подальше от этого паренька Кипа – скорее всего, тебе придется его предать.

Глава 49

Кип угрюмо шел следом за Гринвуди. В комнате все оставалось по-прежнему – дверь, портьеры, темнота. Андросс Гайл уже сидел за столом. Пока Гринвуди вносил сверхфиолетовый светильник, Кип уселся напротив старика.

– Можно мне на этот раз играть вашей колодой? – спросил Кип.

– Нет. Ты будешь играть теми картами, которые тебе дадут. Ты бастард – тебе полагается худшая колода.

– А, так я все-таки бастард? То есть вы не сомневаетесь в том, кто мой отец?

Кип сглотнул. Не надо было этого говорить.

Впрочем, Андросс Гайл не ответил. Взяв со стола свою колоду, он принялся тасовать карты.

– То, что тебя породил мой сын, никогда не вызывало сомнений, глупец. Даже твой голос звучит похоже. Вопрос в том, была ли твоя мать его наложницей или просто шлюхой. Если он объявил ее своей наложницей, просто чтобы позлить меня, я этого не допущу. Мне достоверно известно, что они не были женаты, и я уверен, что ты тоже это знаешь.

– Меня тогда еще не было на свете, так что фактически я этого не могу знать.

«Слишком нагло. Играешь с огнем, Кип!»

– Твоя рука все еще забинтована? – спросил Андросс.

– Да, господин.

Его брови на мгновение приподнялись над темными стеклами очков:

– О, так я все-таки господин?

Кип не знал, что ему было ненавистнее: безрассудство первых своих слов или эта внезапно прорезавшаяся почтительность к старому стервятнику.

– Сними повязку.

Для того чтобы развязать узел на запястье, ему потребовались пальцы и зубы, но вскоре Кип все же сумел развернуть бинт. Ожоги уже заживали, но кожа вокруг побелевших рубцов была розовой, а пальцы так и остались навсегда скрюченными. Он мог сжать их в кулак, но даже попытка их разогнуть вызывала боль.