Я резко втянул воздух, и на меня нашло понимание. — Она знала. Вы двое разговаривали.

Он опустил подбородок в знак признания, но не встретился со мной взглядом. Это был красный флаг. Мой голос резко повысился. — И еще?

— И многое другое.

Черт возьми. Я чувствовала себя… ошеломленной и преданной. Мои родители спали вместе, пока я была в школе. Я не могла в это поверить. Почему она мне не сказала? Как я никогда не замечала?

— Мы не могли тебе сказать, — сказал он. — Это было слишком опасно. Если бы я появился снова, вы обе были бы в опасности.

— То есть ты сделал исключение для нее, но не для своей дочери. Отлично. Спасибо, что прояснили это.

— Нет нужды в сарказме, figlia. Твоя мать была взрослой, ты — нет. Есть разница.

— Правильно. Разница в том, что мне нужен был отец. Мне нужна была помощь, когда она…

Я не могла этого сказать.

Он судорожно вздохнул. — Perdonami, Val. Но твоя мать настояла. Она не хотела, чтобы ты была вовлечена в мой мир. Мне пришлось уважать ее желания.

— Итак, ты просто стоял и смотрел, как она умирает?

— Нет. Она позволила мне помогать ей, как я мог, после того, как она заболела. Мелочи. Продукты, ремонт. Стирка. Ты была в школе, и это было важно для нее. Она не хотела, чтобы ты отказалась от своего будущего, чтобы заботиться о ней.

Я вспомнила то хаотичное время. Я провела большую его часть, разрываясь между ней, тратторией и школой. — Она сказала мне, что соседи помогают.

— Sì, — он указал на свою грудь. — Я был соседом. Я починил кухонную раковину. Я убедился, что в холодильнике есть еда. Я помог ей принять душ.

Это было слишком. Я оттолкнулась от стула и начала ходить по кухне. Я месяцами давала соседям бесплатную еду в знак благодарности. Они, должно быть, были в таком замешательстве.

Но это было больше, чем бесплатные обеды. У меня голова закружилась от того, что это значило. — Ты действительно любил ее.

— От всего сердца.

— Чёрт. — Я чувствовала, как мои глаза наполняются слезами. — Я так сильно хочу тебя ненавидеть прямо сейчас.

— Я знаю, что я не был тебе хорошим отцом. Я никогда не хотел, чтобы ты была запятнана моим прошлым. Хуже того, я не хотел, чтобы ты потеряла еще одного родителя. Я подумал, что будет лучше, если я останусь в стороне, на случай, если Дон Росси найдет меня.

— Дон Росси?

Он махнул рукой. — Это не стоит объяснять. Но они не могут позволить мне жить, Вэл. Я слишком много знаю, особенно сейчас.

— Прошло много времени. Почему их это вообще должно волновать?

— Эти люди никогда не забывают. Теперь, когда они знают, где я, мне нужно будет спрятаться где-нибудь еще. Я оставался здесь только для того, чтобы присматривать за тобой последние несколько лет. Я хотел уберечь тебя от таких людей, как Бенетти.

Я прислонилась к кухонной стойке и скрестила руки. — Он не ужасный человек. Он заботится обо мне.

— Он жестокий монстр, жестокий человек. Он заботится только о себе, о своей семье. И он разрушит твою жизнь, если ты ему это позволишь.

— Ты ошибаешься. Он милый и очень нежный со мной.

— Такими они кажутся на первый взгляд. Как только ты сдашься, он сделает с тобой все, что захочет. Он уже тебя сюда затащил! Даешь этим людям возможность, и…

Скрипнула половица. Отец замолчал, его тело напряглось.

Через полсекунды на кухню вошел Лука. В руке у него был пистолет, направленный на моего отца.

Лука был здесь. И он выглядел устрашающе. Глаза жесткие, мускулы напряженные. Его лицо было высечено на граните, поскольку угроза вытекала из каждой поры. Это был главарь мафии, убийца. Человек, которого он скрывал под озорными словами и оргазмами. Я едва узнала его, хотя эти засосы определенно были моими.

Как же он нас нашел?

Лука не удостоил меня взглядом. Он сосредоточил все свое внимание на Флавио, прорычав что-то по-итальянски. Мой отец не ответил, что, казалось, еще больше разозлило Луку. Он сказал еще что-то, чего я не поняла, поэтому я резко сказала:

— По-английски, Лука. Я хочу знать, что ты говоришь.

— Я говорю, — ответил Лука, — что ему нужно пойти со мной и уйти от тебя.

Флавио презрительно фыркнул. — Скажи ей, что ты сказал на самом деле, Бенетти. Расскажи ей, как ты обещал разрезать меня и извлечь мои органы в наказание за ее похищение.

Я вздрогнула. Неужели Лука действительно это сказал? — Грубо и ненужно, Лука.

— Но это тот человек, с которым ты решила сблизиться, — напомнил мне отец. — Теперь ты понимаешь, что я имею в виду, figlia?

— Закрой рот, — Лука придвинулся ближе. — Или я выстрелю тебе в лицо.

Я не была большой поклонницей своего отца, но и не собиралась позволить ему убить. — Нет, ты не собираешься. Опусти пистолет, Лука. У нас вежливый разговор.

— Он не способен на вежливый разговор, — беспомощно сказал Флавио.

В дверях появился один из братьев Луки. Серхио сказал: — На твоем месте я бы заткнулся, Сегрето. У Луки был паршивый день. Мы бы не хотели, чтобы он вымещал злость на тебе.

— Лука, пожалуйста. — Я подошла к нему и положила ладонь на его руку. Жар почти обжег мою кожу, даже через ткань, а мышца была зажата.

— Иди с Серхио, Валентина, — тихо сказал он, устремив взгляд на Флавио. Казалось, эти двое вели молчаливую битву воли.

— Так ты можешь убить моего отца? Нет, я этого не сделаю.

— Сейчас же, Валентина.

— Ни за что, Лука. Я не уйду. Пожалуйста, убери пистолет и давай поговорим.

— Нечего обсуждать. Он врезался и похитил тебя. Застрелил Роберто. Поджег мой дом. По этим и многим другим причинам он умрет сегодня.

— Пожар был небольшим, — сказал Флавио, махнув рукой. — И я застрелил этого человека в место, которое, как я знал, не нанесет длительного вреда. Это ничего.

Был ли мой отец сейчас настоящим? Оправдание поджога и выстрела в ногу человеку не помогло. Правый глаз Луки начал дергаться, поэтому я поспешила сказать: — Но я в порядке. Тебе не нужно никого убивать сегодня.

Он медленно повернулся, и Лука впервые с момента своего появления встретился со мной взглядом. Я видела остатки паники, беспокойство, которое он питал, гнев из-за того, что сделал мой отец. Я положила руку ему на щеку.

— Я в порядке.