class="p1">Факты, свидетельствующие о том, что некоторые сибирские шаманы исполняли одновременно административные должности, объясняются, на мой взгляд, во многих случаях тем, что с понижением после освоения Сибири русскими социальной значимости туземных князей и богатырей шаманы во имя сохранения привычного миропорядка вынуждены были брать на себя «латание» прорех, оставляемых исчезающими категориями традиционного социального комплекса.

Наглядным примером вынужденного присвоения шаманом княжеского и богатырского достоинства является описанная в начале XIX в. штаб-лекарем В. Н. Шавровым военная пляска остяков перед идолом Орт-ике[4] под руководством шамана, совершаемая периодически один раз в несколько лет. По сценарию пляска инициировалась детьми, которые вдруг среди ночи начинали кричать нарочито испуганными голосами, как бы под впечатлением внезапно возникшей военной опасности. Все мужчины селения сбегались вместе, готовые к «бою».

«Когда соберутся, — сообщает В. Н. Шавров, — тогда шаман гремит железными саблями и копьями, заблаговременно приготовленными перед кумирами на шестах. Каждому из предстоящих (исключая женщин, закрытых занавескою) дает саблю или копье, а сам берет по сабле в обе руки, становясь к кумиру спиною. По получении обнаженных сабель остяки становятся вдоль юрты рядами и вертятся вокруг по три раза, держа перед собою сабли и копья. Шаман ударяет саблями одна о другую, тогда остяки как бы по команде вдруг поднимают на разные голоса крик и, качаясь с одной стороны на другую, кричат то редко, то часто, отставая один от другого, и при каждом повторении "гай" переваливаются на сторону, осаживают свои орудия то книзу, то кверху. Крик сей и движение продолжаются около часу. Чем более остяки в это время кричат и качаются, тем более приходят в исступление так, что наконец нельзя смотреть на них без сожаления. После сего, умолкнув, вертятся по-прежнему, отдают свои орудия, которые шаман кладет на прежнее место. Тогда остяки садятся на нары и по полу; занавес открывается, остячки выходят и начинается пляска и музыка. Через несколько времени потом шаман снова раздает сабли и копья и начинается "гай". В заключение стучат орудиями по три раза в пол, отдают их шаману и расходятся по домам» (Шавров В. Н., 1871).

Почти неизбежным следствием присвоения шаманом гражданских или военных функций являлась трансформация его шаманских проявлений в жреческие или колдовские.

В современной обывательской среде сложилось ложное убеждение, что все люди, обладающие определенными экстрасенсорными способностями, — потенциальные шаманы, и поэтому вправе занять любую посильную «шаманскую» должность: консультанта в коммерческой фирме, спасителя, призванного избавить земной мир от бед и напастей, врачевателя, способного исцелять смертельные раны и неизлечимые болезни, — все это, как правило, не бескорыстно, а по законам купли-продажи: мой товар, ваши деньги, чем качественнее, тем дороже. Это профанация истинного шаманства и истинного шаманизма — мудрой и всеобъемлющей системы миропонимания, которой чужды дешевая аффектация, бойкая деловитость и холодный меркантильный расчет.

Истинное шаманство несовместимо с корыстными побуждениями. По дореволюционным статистическим данным разных лет, сибирские шаманы неизменно входили в беднейшие слои инородческого населения. У ульчей состоятельные клиенты платили шаману за заказное камлание куском простой, иногда шелковой ткани на ноговицы, трусы или халат, либо одной из этих вещей в готовом виде. Бедняки ограничивались куском мяса жертвенной свиньи, которую обещали божеству за излечение (Смоляк А. В., 1991. С. 55). Эти подношения даже в малой мере не компенсировали потерю шаманом промыслового времени, не говоря уже о затрате психической и физической энергии. Кеты за успешное излечение больного презентовали шаману несколько беличьих шкурок. Если пациент не выздоравливал, вообще ничего не платили.

У долган хозяйка семьи, в которой происходило камлание, давала шаману перед отъездом одну рыбину или кусок мяса весом около килограмма. Этот дар («карчыма») клали в шаманскую сумку как угощение для его духов, т. е. фактически сам он ничего не получал. Вообще считалось, что за камлание вознаграждается не столько шаман, сколько его духи. Последние сердились на пациента, если он не платил, и на шамана, если он отказывался от вознаграждения. Поэтому, сообщает В. Г. Богораз-Тан о чукотских шаманах, «даже в тех случаях, когда шаман из чувства дружбы или из сострадания не просит платы за услугу, все же ему необходимо дать хотя бы символическое вознаграждение, чтобы его лечение подействовало. Обычно в таких случаях шаману дают волокно сухожилия с бусиной, привязанной на кончике» (Богораз-Тан В. Г., 1939. С. 117). Нередко шаман расплачивался с духами «из своего кармана».

По сообщению К. Ф. Карьялайнена, у обских угров «вознаграждения за оказание помощи и другие действия ворожея столь незначительны (если ворожей вообще вознаграждался), что эти доходы не кормят человека… На Трем-Югане ворожей (шаман. — М. К.) и сейчас обычно не получает вознаграждения за свой труд» (Карьялайнен К. Ф., 1996. С. 242, 243).

Известный западносибирский этнограф Г. Старцев наблюдал шаманское камлание на р. Вах в 130 километрах от поселения Ларьяк. Затеянное в связи с болезнью ребенка шаманское действо продолжалось семь часов — с десяти часов вечера до пяти часов утра. К этому времени шаман совершенно обессилел, пал наземь почти трупом, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. Ребенок выздоровел. В награду за свой нечеловеческий труд шаман получил полведра ягоды морошки.

По данным, собранным И. Е. Тугутовым, в Бурятии истинные шаманы, следующие правилам шаманской и родовой этики, вели очень скромный, во многом подвижнический образ жизни. «Шаман не имел права брать гонорар более 9 коп. Если же нарушал требу, его связывали за руки и били… Его не должны были отвозить на лошади. Он обязан был ходить пешком. Шаманы жили бедно» (Тугутов И. Е., 1996. С. 19). По рассказам внучки весьма известного телеутского шамана Маркела Мажина, ее покойный дед не заботился о благополучии семьи, был весь в шаманских делах, жил в нищете, от него ушла жена. Бедность Маркела и его семьи была предметом шуток для односельчан (Батьянова Е. П., 1995. С. 51).

По одному из алтайских мифов, когда хозяин Нижнего мира Эр-лик создал первого шамана, глава Верхнего мира признал его не сразу, а признав, напутствовал такими словами: «Отныне имя тебе будет кам. Кто будет подражать тебе, тот не будет иметь богатства на Земле» (Вербицкий В. И., 1893. С. 103). С тех самых пор алтайские шаманы составляли беднейшее сословие, а некоторые из них даже совсем не имели никакого скота (Шевцова М., 1898. С. 14).

Нанайка Сайгор, дочь шамана, в 1972 г. жаловалась: «Отец совсем разоряется; приезжают из разных мест, просят шаманить, отказать нельзя. Не рыбачит, не готовит дрова, только шаманит… Дни проходят, время идет, сейчас самый ход рыбы, запасов на год не делает. Придет