Рафик обескураженно отпрянул.

– Прости, я не со зла.

– Я не обижен, просто… не понимаю. С какой бы стати ей зависеть от нас?

Теперь уже я ничего не поняла.

– Сам же сказал, что для нее нужно выиграть время.

Асаманец рассмеялся – столь чарующе, что у меня в груди затрепетало.

– Ну что? – улыбнулась я.

– Ида от нас не зависит. Это мы зависим от нее. Наш отряд – одно целое. Да, она не видит, и потому мы делаем все, чтобы раскрыть ее сильную сторону. У всех свой предел, но вся суть в том, чтобы уравновесить недостатки товарищей. – Он вздохнул: мое непонимание явно было налицо. – Грон сильнее меня. Что же, мне в отряде не место?

Я низко надвинула брови.

– Он акар. Это разные вещи.

– А Ида – бесценный Мистик.

– Слепой Мистик. Она правда того стоит?

Капля за каплей между нами просачивался холодок, натягиваясь тонкой пленкой и расплетая наши с ним узы. Рафик отстранился еще дальше и сел.

Через миг села и я.

– Прости. – Я виновато положила ему руку на плечо. – Видимо, мне не понять.

Чувствовалось, как затухает пыл.

Я отвернулась в сторону толпы поодаль, где Грон устроил силовое представление и под всеобщее улюлюканье голыми руками разрывал поленья, упиваясь вниманием моих солдат. Хотелось переменить тему, но стоит ли, если в конце концов обнаружу еще и свою ненависть ко всем акарам?

Неловкое молчание кончилось тем, что я без единого слова встала и направилась в лес облегчиться.

Я забрела в темную рощицу и, стянув брюки, уселась на корточки. Под журчание струи в голове проносились миллионы мыслей.

Рафик обиделся? Расхотел меня? Я выжала из себя последние капли, чувствуя, что пары эля еще кружат мне голову.

Что ему сказать, как вновь раздуть пульсирующий огонь влечения? Я даже гадала, где бы уединиться с асаманцем.

В конце концов я встала и, натянув штаны, повернулась в сторону лагеря.

Передо мной стоял Рафик, полностью растворенный во мраке.

Мы смотрели друг другу в глаза, не смея осквернить мгновение словами. Вдалеке, в покинутом нами измерении, шумно голосила толпа. От вожделения у меня дух захватывало. Нас поглотил немой диалог – насыщенный, как сама ночная тьма, а взгляды вновь исполняли свой первобытный танец.

В груди разлилось сладостное тепло, вспыхнул жар между ног. Для меня в один миг все прояснилось.

Мы молча приблизились – разговорам больше не было меж нами места – и страстно сплелись языками. Руки со звериной жадностью шарили по телам друг друга. Я чувствовала, как его борода меня щекочет, а мясистые губы пылко льнут к моим.

Рафик учащенно дышал. Его грубые большие руки вожделенно меня сжимали. Он проскользнул ладонями мне под штаны и, обхватив зад, властно притянул к себе, всей грудью втянул мой запах.

Вал страсти грозил захлестнуть нас и потопить. Я прогнула поясницу и зарылась носом в его напряженную шею. Бедра ерзали сами по себе, как бы давая чернокожему воину получше овладеть добычей. Тут Рафик меня оттолкнул. Я споткнулась сапогом о корень и зашаталась, налетела на ствол дерева, застонав от боли и удовольствия. Он вновь впился в мои губы поцелуем. Я упивалась асаманцем, едва не захлебывалась от его неистовости.

Рафик без малейшего труда меня подсадил, и я обняла его за пояс ногами. Мои цепкие пальцы стянули с него рубаху, чтобы ничто не мешало ощупать каменные мышцы. Он спускался, целовал мою мягкую и гибкую шею. Я поползла пальцами по его спине в надежде обхватить кольцом рук могучий стан, но даже не приблизилась к позвоночнику.

Рафик охотно помог мне оголить тело. Бугорки грудей уже были наготове, соски задубели – и Рафик принялся за них. Я простерла руки вдоль ствола, как две извилистые лозины, и с придыханием шептала божье имя. Влажный язык ненасытно вылизывал сосок, и я даже через штаны чувствовала пульсацию у него в паху. Асаманец сгорал от желания.

И вновь я издала во тьму стон, который не услышат. Отдаленные голоса солдат заводили еще сильнее, риск быть обнаруженными подливал масла в огонь.

Рафик опустил меня к корням. Я судорожно стянула с себя брюки, и он тоже разделся, обнажая набухший член.

Все напускное сошло змеиной кожей: мы больше не пытались маскировать свое пещерное звериное естество. И я, и он рассматривали нагие тела друг друга. Зажившие ожоги. Исполосованную шрамами грудь. Рубцы от проколов. Все как на ладони.

Я опустилась на колени и стала нежно ласкать рукой его член – слегка загнутый кверху, с мощными венами. Я любовалась им и в какой-то миг не выдержала и заглотила, обильно обслюнявив. Моя рука, сжав основание, заходила туда-сюда. Рафик чувственно застонал, и я снизу вверх заглянула ему прямо в глаза. Желание раздирало. Сама мысль о происходящем еще сильнее раздувала во мне пожар. Весь в слюне, член блистал на лунном свету. Я провела пальцами по своему телу, затем скользнула в промежность и проникла внутрь. Вырвался очередной мой стон. От захлестнувшего нетерпения пальцы вошли еще глубже.

Я прервалась отдышаться. От губ к предмету моего вожделения протянулась нитка слюны. Мой взгляд опять прополз вверх по рельефам мускулов, пока руки продолжали ласку. Как упоительно было его блаженство.

В какую-то секунду он отшагнул и опустился ко мне на землю, мягко, но уверенно положил меня на спину. Затем раздвинул мои ноги и без промедления зарылся лицом в пышную растительность, не размыкая со мной зрительного контакта. Язык извивался внутри меня. Все тело охватило дурманящим трепетом, от которого пальцы на ногах сжались, а руки раскинулись и, лишь бы что-то ухватить, в судороге вцепились в листву. Дыхание перехватывало, голова шла кругом, слова смешивались в невнятное нечто.

Рафик огромными руками провел вверх-вниз по моему животу. Я обхватила его крепкие длинные пальцы своими, поменьше, сжала загрубелые ладони. Асаманец еще ретивее заработал языком, лаская вокруг, раздвигая края, чтобы заползти внутрь.

– Войди, – хватая воздух, шепнула я.

Уговаривать его не пришлось. Рафик отклонился назад и, обхватив достоинство, для большего, чистого возбуждения игриво потер головкой о мои губы, отчего я вновь со стоном затрепетала. Не теряя больше ни секунды, член аккуратно пролез внутрь. У меня распахнулся рот – совершенно безмолвно. Рафик углублялся, повергая меня в неподдельное наслаждение, от которого брови свело на переносице. Я обняла его за шею и сдвинулась ниже, чтобы вобрать в себя как можно больше.

Мы растворялись в