обещала его проведать. Потом он снова прошелся по поселку вместе с Кави, покормил ее и сам поел в кафе — все, что готовили у Сонии, казалось безвкусным, — и отправился в местный супермаркет, где купил шоколадных конфет, дорогого сыра и бутылку розового вина. Удивленным хозяйкам он объяснил, что хочет немного загладить вину за причиненное беспокойство.

— Очень трогательно с вашей стороны, — промолвила Сония. — Надеюсь, вы посидите с нами?

— Почту за честь, — бодро отозвался Илья. Сам он только пригубил вино, а от предложенных водки и коньяка отказался. Развлекая собеседниц фривольно-жутковатыми святочными историями, Илья наблюдал, как они смакуют напиток, но не могут хотя бы немного захмелеть. Вино не достигало нервных центров, зато в их головах всплывали тяжелые мысли, которые в сознании Ильи отдавались запахом гари, пропотевшей плоти и застарелых болячек. Это очень напрягало, но он думал лишь о том, как не выпустить из рук ни одной ниточки в этом инфернальном театре марионеток, — впрочем, каждая из них казалась скорее колючей проволокой.

Наконец Сония подозрительно взглянула на свой бокал и сказала:

— Что-то это вино, похоже, слишком легкое, Элиас. Будь добра, Сита, возьми в баре еще бутылку белого.

Другие тоже насторожились: от алкоголя стало муторно в желудке, но приятные хмельные нотки все не приходили. Впрочем, «родное» вино тоже не помогло, и к ночи хозяйки разбрелись по комнатам трезвые, напряженные и злые. Илья знал, что таким образом человека можно напоить до сильнейшей интоксикации, но пока это не входило в его планы. Когда вся компания уснула, он решил воплотить кое-что из своего давнего замысла и, надев перчатки, отправился сначала в ванную.

У Ильи давно созрела идея обыскать дом на случай если от погибшей женщины осталась какая-нибудь вещь — предмет бижутерии, заколка, мыло или гель, которыми она пользовалась, монетка из ее кошелька. Он предположил, что с хозяек сталось бы присвоить такую вещь как трофей, тем более Лена упоминала, что у Сонии по крайней мере была такая привычка. А может быть, они просто забыли ее выбросить. Через такую улику он мог хотя бы попробовать воспроизвести картину случившегося. Камер наблюдения, по словам Лены, в коттедже не имелось: Сония от греха подальше не хотела запечатлевать то, что происходило на их «сеансах».

Однако ни в ванной, ни на кухне ничего подозрительного не обнаружилось, и он осторожно заглянул в спальни хозяек. Все четыре после неудачного возлияния спали тяжелым сном как убитые и Илья беспрепятственно изучил содержимое платяных шкафов и тумбочек. Там было много разномастного хлама, в том числе, возможно, и краденого, но свежих флюидов он не ощутил нигде.

Напоследок, чтобы подсластить разочарование, Илья решил немного разыграть спящих красавиц. Что-то ему подсказывало, что они очень трепетно относятся к порядку и системе в своем быту и сразу обратят внимание на какие-либо сбои. Из дома он прихватил еще кое-что и прежде прятал это у закрытого кафе под надзором Кави, вместе со своим ножом и фотографией Лены, а сегодня решил перенести в дом. Там были вещи, которые сохранились у Лены со времени работы в интернет-магазине, — брошь в виде ярко-красной лилии, ножные браслеты с нефритовыми «капельками», кофточка из золотой парчи и небольшая узорная скатерть. Она сказала, что прихватила все это из запасников и за десять лет просто забыла о них, а потом наткнулась, разбирая старый хлам.

Илья распределил все по справедливости — брошь оставил на тумбочке у Сонии, кофточку повесил на кресло Риты, браслет осторожно надел Джаните на щиколотку, а в комнате Ситы застелил скатертью маленький столик. Он уже собрался спать, но на всякий случай решил еще раз обойти нижний этаж. Чутье за последние дни сильно обострилось, хоть это и стоило хронической усталости и тяжести в голове. Но сейчас он решил прибегнуть к вспомогательному средству, о котором неоднократно упоминалось в записях Кайсы.

Взяв у себя в рюкзаке коробку спичек, Илья осторожно зажег одну и прошелся по кухне, коридору, соединяющему ее с прихожей, и чулану под лестницей. Колеблющийся воздух тут же окрасился в мутный сероватый цвет, желчные запахи на кухне усилились, будто струя газа из открытой горелки, но это не слишком его удивило.

Зато в прихожей так резко пахнуло ржавчиной и еще чем-то очень едким, что Илья вздрогнул. Пелена в воздухе окрасилась в бурый цвет и быстро спала, но этого было вполне достаточно, и он, затушив спичку, принялся обследовать каждую щель. Шкаф, два подоконника, тумбочка с большим зеркалом, подставка для ключей, обувница... Там пахло особенно сильно, но не от обуви. Илья зажег еще одну спичку и, опустившись на колени, разглядел, что между столешницей и стеной лежал крохотный комок материи.

Просунуть руку в узкий проем он не смог, пришлось воспользоваться обувной ложкой, и наконец находка выбралась наружу, вся в хлопьях пыли. Осторожно отряхнув их, Илья увидел, что на клочке ткани остались бурые разводы, очень напоминающие засохшую кровь.

«Остынь, Лахтин, — сказал он себе, подавляя разгорающуюся радость. — Кусок окровавленной тряпки в доме, где живут здоровые фертильные женщины, — это более чем нормально! Возможно, у них просто порвался пакет с мусором, этот клочок выпал, а они его не заметили и случайно затолкали в щель. Или заметили, но поленились убрать».

Довод в принципе звучал убедительно, но и потемневший воздух, и вонь, которую Илья уже еле терпел, и вся его животная интуиция утверждали, что кровь связана именно с умершей женщиной, и никак иначе. Либо клочок оторвался от ее одежды, либо от тряпки, которой они оттирали следы. Он еще не мог определить, что именно с ней случилось, но для того, чтобы выбить Сонию из колеи, этого хватило бы с запасом. Оставалось только дождаться утра и позвать на подмогу Кави, чтобы раскопать что-нибудь еще.

Илья осторожно упаковал клочок в полиэтиленовый пакетик и спрятал. Смрад вокруг постепенно рассеялся, но голова успела разболеться, перед глазами сверкали и гасли огненные шары, и ему очень хотелось наконец лечь. По-быстрому ополоснув лицо холодной водой, он вытянулся на постели и старался лишний раз не шевелиться.

Однако у нечисти на эту ночь оказались иные планы. Когда Илья наконец впал в забытье, оно вскоре не то прервалось, не то перетекло в жуткое, но удивительно осязаемое сновидение. Комната подсвечивалась бледно-зеленым сиянием, пахло озерной водой и водорослями, от легкого ветерка позвякивали цепочки рулонной шторы. Вдобавок воздух выстыл так, будто окно было распахнуто несколько часов. Илья задремал не укрывшись,