Шрифт:
Закладка:
Илье тоже становилось все больнее, будто пламя охватило внутренности, темнота уплотнялась и давила на затылок и плечи, звуки леса превратились в сплошной гул. Его пальцы вдруг свело морозной стужей, будто они вновь коснулись льда, и он почувствовал страшную резь.
Но тут Кави стала лизать ему руки, боль отступила и одновременно утихли призрачные голоса. Послышался скрип снега под чьими-то тяжелыми шагами. Илья умолк, вокруг стояла тьма, но в сознании отчетливо всплыло лицо лесного старика Маахиса, хитрое, озорное, сластолюбивое. Жесткие завитки его бороды слиплись от меда, тонкие губы кривились в усмешке. Вдруг Илье показалось, что к его плечу притронулось что-то острое и цепкое, а у самого уха послышался шепот:
«А девки совсем недурны собой, Велхо! Заслуживают крепкого отростка! Приводи их, повеселимся, тогда и потолкуем».
Через миг в голове прояснилось, дух исчез, как и призраки леса. Вокруг стояла северная беззвездная ночь, тишина прерывалась только скрежетом птичьих когтей по коре. В детстве Илья помечал путь из леса надломанными ветками, а сейчас уже находил его интуитивно, к тому же отдаленное эхо доносилось от залива и железной дороги. Но Кави все-таки шла чуть впереди, не давая ему наткнуться на разросшиеся корни или моток проволоки, брошенный еще летом легкомысленными дачниками. Коттедж был ярко освещен и Илья еще у калитки услышал беспокойные голоса.
— Элиас, это вы? — произнесла Сония, распахивая калитку.
— А в чем дело, дорогая Сония? — удивленно отозвался Илья, оглядывая собравшихся у калитки девиц. — Я просто загулялся на заливе, не уследил за временем: со мной это случается на природе. Прошу прощения, не думал, что вас это расстроит.
— Вам не за что извиняться, но мы беспокоились, — сказала Сония с натянутой улыбкой. — Все-таки незнакомые места, а у вас даже телефона при себе нет, чтобы позвать на помощь! По-моему, это вообще очень странно.
— Ну, это лишь одна из моих причуд путешественника! Мне всегда хочется почувствовать себя как турист прошлых лет, без мобильников, скоростного интернета и всяких маячков, которые стесняют свободу и портят настроение. Всего этого мне хватает дома.
— А как же ваши близкие, сын?
— Я регулярно звоню им сам, почти в любом городке есть средства связи. С сыном говорил только вчера. Зато никакого спама, пустой болтовни и сплетен из интернета! Это очень освежает голову, Сония, возьмите на заметку!
— Это ваше дело, конечно, но мы в какой-то степени за вас в ответе. И если с вами что-то случится...
— Нет-нет, даже не думайте! Если я и наведу беды на свою беспутную голову, вас никто не сможет упрекнуть. Наше знакомство не закреплено никакими обязательствами, бланками и подписями, это лишь сердечная дружба свободных людей.
— Вот именно, и поэтому мы заинтересованы в вашей целости и сохранности, — сказала Сония и снова натужно улыбнулась.
— А может, вы боялись, что я удрал, не заплатив за ваше гостеприимство? — усмехнулся Илья. Лицо у Сонии вытянулось, в глазах мелькнули злые искорки, отчего ему вдруг стало весело. «Полегче, Лахтин! — одернул он себя мысленно. — Пока им размякнуть надо, а не напрягаться».
— Не надо так, Элиас, — сдержанно сказала она после паузы. — Мы позвали вас потому, что с вами приятно и интересно общаться, и ни в какой другой оплате не нуждаемся. Печально, если у вас сложилось иное мнение, и вы свободный, самостоятельный человек, но поверьте в нашу заботу и не отлучайтесь так надолго.
— Простите мне эту неудачную шутку! Я обещаю впредь не гулять до ночи, разве что кто-нибудь из вас составит мне компанию.
Тут он лукаво окинул взглядом всех четверых и Сония торопливо сказала:
— С удовольствием, но только без собаки, если это вас не затруднит. А теперь пойдемте в дом, выпьем чаю и будем отдыхать.
Илья отпустил Кави, пошел в дом и отправился на кухню, где снова хозяйничала Сита. Она снимала с противня поджаристые пирожки, от которых пахло чем-то сладким.
— Угощайтесь, Элиас, это к чаю, — приветливо сказала она. — Я часто делаю пирожки с повидлом, хотя девчонки их не любят. А мне они напоминают детство: мы тогда жили у Финляндского вокзала, там был большой ларек, в котором продавались огромные пироги — треугольные, с тонкой корочкой и внутри много горячего повидла. Мне такого пирога порой хватало на обед или ужин: покупала, съедала и слонялась по улицам, чтобы подольше не идти домой...
— Вот как? — задумчиво спросил Илья. Увы, Элиас Лахтинен вряд ли мог это знать, а то с удовольствием поддержал бы разговор о веселом и безалаберном прошлом облике вокзала, на котором любил слоняться с друзьями. В те годы в Финляндию еще ходили «Сибелиусы» вместо «Аллегро», а на месте скамеек для пассажиров царил стихийный рынок.
— Ну да, в юности меня слегка потрепало, но все-таки одно приятное воспоминание об этом времени осталось! Попробуйте, я очень старалась, — тут Сита аккуратно положила горячий пирожок на тарелку.
— А давайте съедим его на двоих? На брудершафт, как это у вас говорится, да? — улыбнулся Илья. Его предложение удивило Ситу, но затем она тоже игриво заулыбалась и разделила пирожок пополам. Они одновременно распробовали угощение и Илья понаблюдал за Ситой — улыбка сменилась озабоченностью, она без охоты прожевала до конца и смущенно посмотрела на него.
— Что-то не удалось, — пробормотала Сита. — Странно, я же все делала как обычно...
— Да что вы, Сита, он очень вкусный! Вам просто показалось, — заверил Илья. Пирожок и в самом деле оказался недурным, а Сита не почувствовала его сладости из-за разрыва связи между вкусовыми рецепторами и сознанием. Илья понимал, что подобные выходки скорее в духе домового, которому не оставили каши, но все же это подняло ему настроение и испортило Сите вечер. Она без конца искала ошибку и проверяла ингредиенты, хотя подруги снизошли до угощения и подтвердили, что с ним все в порядке.
— Уж точно не хуже, чем всегда, — съязвила Сония, после чего Сита умолкла и больше не возвращалась к этому разговору.
Илья сочувственно коснулся ее плеча, и тогда уже Сония слегка нахмурилась. Тем не менее он невозмутимо пожелал
