Моя прическа тогда даже стала неким преткновением в нашем походе в ресторан при гостинице в г. Калинине, где нам пришлось остановиться на ночлег. Крайнов зовет нас с Кольцовым:

— Пойдем, пообедаем.

А нам неохота. Пришел Юра Урбан с бутылкой, и мы хотели употребить ее втихомолку. А Крайнов настаивает:

— Пойдем!

Пошли. Я приодел Васькин пиджачок для благообразия, но это не помогло скрасить наш экспедиционный облик. На входе в ресторан перед нами встала женщина метрдотель величиной с Крайнова:

— Не пустю!

Крайнов не слушает ее возражений, да и мы в сущности-то не грязные и особо придраться не к чему. Но она стеной:

— Ну, вы посмотрите, кого вы ведете. Этот у вас хоть бы ботинки почистил (Кольцову), а этот хоть бы причесался (мне). Кольцов:

— Чтобы я ботинки чистил!

А я причесываться ей в угоду не собираюсь. Но прорвались, пообедали, и водки он нам поставил, как и обещал. А припас Юры мы оприходовали потом.

В Великих Луках отговорить нашего начальника от гостиницы удалось обходным маневром: где поставить на ночь машину? В любом случае мы с Васькой должны ночевать в машине. А если поставить перед гостиницей, можно в окно наблюдать. Но тут рядом районный Дом культуры. Вечером соберется местный бомонд, шпана. Что тогда? Со стороны было забавно наблюдать, как четыре мужика вышагивали перед гостиницей с областной административной картой в руке у каждого и строили высокие планы о ночной стоянке экспедиционной автомашины. В конце концов он завез нас на ночлег в какой-то интернат. Там я, к удивлению Аллы Израилевны, добровольно и без всякого принуждения вымыл себе ноги. Но я тогда и вправду физически чувствовал настоятельную необходимость этого и в понуканиях не нуждался. А понукали бы — ни за какие деньги не стал бы мыть.

Наконец выехали на природу. Убогая деревенька над красивым озером. Крайнов ко мне с ехидцей:

— Ну вот, Константин Иванович, ваша обязанность, выбирайте место. Вот колодец (на краю деревни).

— Ну и что колодец. Сообщается с озером. Вон лягушки плавают. Тут и в озере вода чистая. А вон на том краю сосновый борок к озеру подступает.

Рядом стоящая тетка:

— У нас там всегда туристы останавливаются.

— Вот туда и поедем.

Чудный вечер, костерок. Тут и произошло у нас с Аллой Израилевной окончательное сближение.

Возвратимся к нашим баранам. Следующим пунктом нашей разведки был г. Бежецк, на въезде в который есть собственная тюрьма, встречающая приезжающих. Близ бывшей д. Болшнево в останце разработанного карьером моренного холма с помощью бульдозера удалось найти две могилы с коллективными фатьяновскими погребениями — жалкий остаток большого могильника. Расчистка прошла успешно, пора закругляться. Нужно было собрать и упаковать кости каждого скелета по отдельности. В одной могиле два погребения разбирали Наташа Кирьянова и Володя Мошков. Во второй могиле с тройным погребением трудились Алла и две студентки из Ярославля. Тут угол могилы нарушен поздним перекопом, где были перемешаны части детского костяка, кости свиньи и собаки. Пытаясь разобраться в этом скоплении, Д.А. в испуге кричал: «Не трожь! Тут у меня детский ребенок!» Ему было свойственно при завершении раскопа впадать в некое подобие паники. Он начинал нервничать, суетно кружиться по раскопу. Здесь он непременно возвращался к могиле, в которой с одним из погребений работала Алла.

— Девочки! Вы тут ничего не перепутайте!

И к Алле: «Вот, вот», пытаясь чего-то поправить. Алла возмущенно:

— Да нет же! Это четвертый шейный позвонок, а это свиная кость, не мешайте.

— Не буду, не буду.

Пошел кругами, кругами и опять:

— Девочки, девочки! Вы тут ничего не перепутайте. Вот, вот.

— Да нет же! Это четвертый шейный позвонок.

— Ну, не буду, не буду. Наконец возмущенный голос Аллы:

— Ну, какой черт мне опять эту кость подсунул?

Д.А. виновато:

— Это я. Я больше не буду.

Эпопея благополучно завершилась. Требуется грубая мужская сила засыпать ямы. Где ребята? Нет ребят. Васька гордо: «Они у меня на трудработе». Он их послал на колхозное поле воровать морковку.

Располагались мы тогда в коридоре довольно большой заброшенной школы с частично разобранными полами. Рядом была новая школа меньшего размера. Количество учеников уменьшилось примерно вдвое. Да и сама деревня исчезла из списка населенных мест. Осеннее похолодание сподвигло наших мальчиков услужить девочкам и затопить одну из печей, благо все топки выходили в коридор. Оттуда на нас повалил дым. Васька кричит:

— Открывайте все дымоходы!

Дым повалил из всех печей. Крайнов:

—Товарищи! Я забыл вас предупредить, в трубах нежилых домов всегда поселяются галки. Там теперь галок полно!

По пути на базу в Отмичи заехали на Тургиновский фатьяновский могильник, где Д.А. надеялся найти погребения, уцелевшие от прежних раскопок. Могильник располагался на слабо выступающем на равнине возвышении на краю обширного картофельного поля. Была пора уборки картофеля. Поле уже было перепахано картофелекопалкой, но поднятый на поверхность урожай еще не был собран. Срочно было приготовлено пюре из свежего полевого, а потому вкуснейшего, картофеля. Правда, блюдо, в приготовлении которого главное участие принимала опять-таки Алла, получилось с некоторым изъяном. Васька не хотел ехать к колодцу за водой, а имевшегося запаса было в обрез. Он первый заорал: «Война воде! Руки мыть не будем». Экономия. Картошку мыли экономически, сливая воду из бака с картошкой. На дне неизбежно оставался осадок мельчайших песчинок, и они предательски поскрипывали на зубах. Но кушанье употребили с великим удовольствием, пюре жевать не надо. Ночью втроем с Аллой и Васькой мы пошли по полю набрать картошки с собой на базу. Трусоватый Васька шипел: «Тише ты!» Чего тише? Воров и без этого на ровном поле в лунную ночь за версту было видно. Да и много ли наворуешь с одним ведром?

По приезде в лагерь Васька стал жаловаться на здоровье: грудя заложило. Сердобольный врач Алла Израилевна нагрела воды и собралась его пользовать горчичниками. Васька с необычным для него проворством нырнул в кузов