Шрифт:
Закладка:
1970 год славен многими памятными событиями, в конечном счете, круто изменившими мою жизнь. В июне сам Д.А. Крайнов вел раскопки стоянок у с. Золоторучье под г. Угличем на Волге. Лев Владимирович — на другом берегу реки у пос. Алтыново, куда он переправлялся самостоятельно на лодке с мотором. Надо сказать, что лодочный мотор был изъят мной со склада благодаря прежним связям. Мне были поручены два небольших раскопа на селище рядом с начальником и раскоп на поселении Богоявление у с. Васильки, где слой средневекового селища перекрывал стоянку эпохи мезолита. Раскопки, несмотря на ограниченный размер вскрытых площадей, дали интересные результаты. Краткая публикация в АО вызвала неожиданную реакцию со стороны М.В. Фехнер. Она была уязвлена раздором во взаимоотношениях с Д.А. Крайновым, первоначально весьма дружественных, и решила воздействовать на него через меня. Я нарушил ее суверенное право на памятники, где она уже копала. Копала, но под эгидой того же Д.А. Крайнова. К нему я и отослал ее на разборки. Разговор между ними происходил в коридоре Института. М.В. сетовала на непорядочность, на нарушение научной этики. Д.А. ответил:
— Мария Владимировна, может, на счет этики-то не будем? Попятилась:
— Ладно, не будем.
Не знаю, в чем причина случившейся между ними размолвки. Но в Ярославской области М.В. начинала действовать по приглашению Д.А. Какой-то кризис в их отношениях, видимо, наступил во время раскопок Тимеревского курганного могильника. Раскопки были предприняты в связи с начинавшимся строительством большого нефтеперегонного завода, территория которого планировалась в опасной близости от могильника. Как оказалось, не в такой и близости, но под этим предлогом Д.А. сумел обеспечить финансирование раскопок за счет строительства этого завода, а вся бухгалтерия проводилась через Ярославский историко-архитектурный музей, с которым у Д.А. были давние прекрасные и доверительные отношения. Самому Д.А. раскопки славянского могильника были не интересны, не по его теме. На готовенькое он пригласил М.В. Фехнер. В ее монографии об этих раскопках (Ярославское Поволжье. М., 1963) всем, в том числе Ярославскому музею, была выражена благодарность и спасибо. О Крайнове — ни слова. Вот тебе и этика! Мария Борисовна, жена Д.А., однажды сама мне сказала, что это она поспособствовала разрыву его отношений с М.В. Не спросил тогда, до или после этой публикации. Но разговор был о том, чтобы Д.А. перестал спускать Фехнер какие-то бестактности пренебрежительного или унизительного свойства. Хватит! А может быть, элементарная женская ревность?
В Ивановской области экспедиция работала на оз. Сахтыш. Лагерь Крайнов по привычке устроил в центре поселка торфо-предприятия при начальной школе, на месте неудобном и беспокойном. В тесном дворе я с трудом разместил палатки. Надо заметить, что Крайнов всегда приглашал в экспедицию врача или хотя бы медсестру. В этот раз в Сахтыш должна была приехать некая Алла Израилевна. Она не новичок в экспедиции Крайнова, была с ним знакома и даже принимала какое-то участие в операции у него на щитовидке. Лева Кольцов говорил мне, что Алла Израилевна врач настоящий, не в пример прочим. А мне какое дело? Главное — я должен был встретить новоявленного доктора на вокзале в г. Тейково. Глядь, а она — вот она! Вдруг неожиданно появляется в лагере самостоятельно. Ее впечатление: «Выходит навстречу лохматый босой мужик. Злой». Будешь злой. Надо ехать встречать, а Васька темнит, никак не раскачаю. Он нередко злоупотреблял моим доверием. И мне не очень-то по душе это поручение, при встрече галант строить. Да и перед кем распинаться-то боярину Буйносову. Был у меня и опыт неприязненных отношений с его «личной» докторицей, которую он постоянно приглашал из санатория в Переделкино.
Поначалу я отнесся к новоприбывшему доктору не то, чтобы равнодушно, но даже как-то настороженно. Причиной тому были недоверие к «личным» докторам Крайнова и моя незадавшаяся семейная жизнь. Не вдаваясь в подробности, можно сказать, что моя семейная жизнь тогда не сложилась. Только с тещей у меня были вполне дружественные отношения, но она и сама открыто не любила свою дочь. В минуты душевной невзгоды не раз я заявлял своей бывшей жене: «Пойми ты, дура. Если я когда-нибудь встречу на своем пути женщину, в которую и которой я поверю, я же ни минуты не останусь с тобой, уйду». Поэтому мое настороженное отношение к Алле было отражением общего недоверия к женскому полу. Обжегся на молоке... С переездом в Калининскую (Тверскую) область мои отношения с Аллой упростились, стали вполне дружественными, не без симпатии, надеюсь, взаимной.
Выезд из Москвы в Тверскую область начался со скандала. Приехал на автобазу к оговоренному времени — Васьки нет. Ладно, подхватил проезжавший мимо прикрепленный к нашему Институту пикап: «Коля, поехали». Получили с ним в магазине продуктовый заказ на экспедицию, сложили эти коробки у ворот базы. Жду, а его все нет. К начальнику колонны Левакову: «Алексей Дмитриевич!» Тот определил сразу: «Нажрутся гады».
Только когда я окончательно убедился, что больше ждать нечего, позвонил Крайнову. Д.А. взвился: «Почему не позвонил раньше?» А я все надеялся, что все как-то уладится. По поручению Д.А. еду к Ваське на дом. Нахожу его лежащим у подъезда ничком на скамейке для старушечьих посиделок: «Ты чего?» Бормочет: «Моя нагнала зуду, вот я ей и напился». В возмущении я не заметил, что она наблюдает за нами с балкона на 2-м этаже и неосторожно крикнул: «Кому? Этой дуре?»
Это предопределило провал моей миссии. Вцепилась в путевой журнал, который Васька накануне взял домой, и не отдает. Баба всегда найдет способ показать, кто в доме хозяин. Конфликт с журналом удалось уладить более дипломатичному Леве Кольцову, посланному Д.А. вместо меня.
Меж тем Васина Раиса прифрантилась и рванула к Крайнову жаловаться. Там вся в слезах, при благосклонном внимании и понимании Марии Борисовны, она поведала, что Константин Иванович спаивает Василия Никифоровича. Тут надо сказать, что пьянку накануне вечером устроила она сама по случаю приезда из деревни своей сестры. Но под сильнейшим и дружным воздействием двух баб Д.А. устоять не мог и поверил Раисе. Отсюда и произошла наша временная распря, скоро благополучно и прекратившаяся. Дома Раиса орала на Ваську: «Взяла у Крайнова 30 рублей и еще возьму,
