а тебе ничего не дам». Видимо эти 30 р. были, по ее разумению, знаком победы и неоспоримого превосходства. Оглушенному бабьей истерикой Д.А Крайнову ничего и не оставалось, кроме как откупиться. В свою очередь я решительным тоном спросил у Раисы, сможет ли она завтра обеспечить выезд своего мужа в экспедицию. Нет? Тогда я забираю его с собой, и он будет ночевать у меня. На том и покончили.

Экспедиция, как всегда, обосновалась в известном пионерлагере у д. Отмичи. Устраиваться по приезде начали с печки для кухни. Привальный обед взялась варить Алла. У нас были консервы мясные, рыбные и кое-что другое. А разные крупы, лапшу, макароны и прочее мы собирались закупить завтра в г. Калинине. В задуманный Аллой суп харчо пошло все, что просыпалось в картонных коробках из тех продуктов, что были съедены во время работы экспедиции в Ивановской области: крохи риса, пшена, перловки, лапши, макарон и т.п., т.е. самый случайный и немыслимый в нормальном обиходе набор. Супчик получился на славу, да на свежем воздухе, да при той выдержке в ожидании пищи насущной при переезде на новое место. После Д.А приставал:

— Алла Израилевна, сварите опять такой супчик.

— Дмитрий Александрович, не могу.

— Но почему? Вы же тогда смогли!

Он никак не мог уразуметь, что такой невообразимо случайный набор воссоздать не получится при всем желании.

Оставив в лагере Марину Бухтееву раскапывать свое городище, сам шеф с некоторой командой поехал в разведку. Путеводителем была топографическая карта масштаба 1:200000 с грифом «Секретно», неведомо как добытая Юрой Урбаном. В те времена сами мы, кроме ширпотребовских областных административных карт, ничего подобного не имели и даже мечтать не могли. С этой картой Д.А. бессмысленно восседал в кабине. Заехали в музей в Осташкове. После ознакомления и переговоров Д.А. с Юрой Урбаном расспросили, как лучше из города выехать на правильную дорогу. Поехали. Дорога — приличный асфальт, скорость тоже приличная. Переезжаем реку, останавливаемся. Д.А. выходит и в пол-оборота:

— Обнажение надо посмотреть. Да, кстати, а что это за река?

— Не знаю. Я смотрел маршрут по карте, там такой реки, кроме небольшой речки вроде ручья, не должно быть.

— А где же мы тогда есть?!

— Не знаю.

А надо сказать, все эти разговоры между нами происходят в несколько напряженных и неприязненных тонах. В начале поездки в ответ на какое-то его замечание с намеком на спаивание Василия Никифоровича я зло прикрикнул:

— Наслушались вы бабьих сплетен!

Встал на дороге ловить проезжую машину. Дождался, спросил. Оказалось, мы проехали 40 км не в ту сторону.

Заехали в какое-то село, ночевать остановились в школе. Уже затемно Д.А. и Урбан пошли по дворам спрашивать, где тут находили топор (естественно, фатьяновский каменный). Одна баба на них заорала:

— Какой топор? Никакого топора я не брала! У меня свой топор! Знать ничего не знаю! Вернулись смущенные, Юра смеется. Я говорю:

— Да дайте мне карту, я вам покажу, где этот топор могли найти.

Не дал. Утром выехали в надежде лесной дорогой срезать угол с выездом на шоссе. Я из кузова громко ругаюсь:

— Куда вы прете? Карту читать тоже ум нужен, соображать надо! Мы опять в то же село приедем.

— Почему вы так думаете, Константин Иванович?

— Наша дирекция — ЗЮЗ. Сейчас 10 ч. утра. Мы идем прямо на солнце, на восток. Дураку понятно.

Кажется, я и хуже кричал, но Д.А. почему-то тогда не обиделся. А в это село мы все-таки приехали, только с другого конца. Дальше поехали, не искушая судьбу. В Селижарове лист карты обрывается и Д.А. с облегчением вздохнул: «Ну, слава богу. Карта кончилась. Теперь мы не заблудимся».

Далее поехали в г. Западная Двина. Тогда прокладывалось новое шоссе Москва—Рига. Новый асфальт — стекло. Васька пробует, сколько машина пройдет накатом. Д.А. принял это за издевательство, как он мне потом говорил:

— То едет быстро, а то все тише и тише. И ехидно: «Видели? Вот хочу так вас повезу, а захочу — эдак!»

Наконец упираемся в указатель «Объезд», хотя дорога еще продолжается. Д.А. ко мне: «Куда ехать?» Я грубо: «Раз вы там сидите за командира, то и командуйте».

Поехали прямо, но скоро пришлось вернуться на объезд. Город как-то не понравился. На въезде беспорядочными завалами топорщились бревна лесной биржи. Сам городок производил впечатление некоей захудалости. Но Д.А. непременно хотел устроиться на ночлег в гостинице. А перед этим мы проезжали живописные чистейшие озера в окружении сухих сосновых боров. Стояла великолепная осень благословенного бабьего лета. Там бы и остановиться.

— Нет! Хочу в гостиницу.

Алла Израилевна из кузова слабо пискнула:

— А мы не хотим.

Д.А. возмущенно:

— А я так не могу. Когда Константин Иванович на меня крикнул (на объезде), то у меня вот тут кольнуло и сюда выскочило.

И он показывал, вытягивая свою длинную руку, из какого пальца выскочило. Все-таки он дал себя уговорить не ночевать в гостинице и потом оправдывал свою уступчивость:

— Да, этот город какой-то несуразный, вздыбленный, хуже волос Константина Ивановича.

Оказывается, моя давно не стриженая густая шевелюра темного цвета, небрежно зачесанная пятерней, вызывала его неподдельную зависть. В Москве он специально принес в институт свое фото в молодом возрасте и хвалился:

— Вот, смотрите, Константин Иванович, у меня тоже были волосы!

А мне пришлось утрудиться, пойти в парикмахерскую. До изнеможения утомленная жизнью и самой собой, парикмахерша спрашивает томным голосом:

— Как вас стричь?

— Под польку.

— А вот тут как?

— Да посмотрите там сами (кроме этой самой польки болыпе-то я ничего и не знаю).

— Ну, вот еще! Стану я голову свою ломать, выдумывать чего-то!

Ворчит:

— Отрастил!

— А какая вам разница — сантиметр отчекрыжить или два?

Дева возмутилась:

— Да вы что!? Издеваетесь!?