над городами, владыкой которых я буду даже против вашего желания, поскольку я сильнее в оружии, но я предпочитаю получить это главенство с вашего согласия, нежели вопреки ему. Объявите это городам, а я обещаю установить с вами до вашего возвращения перемирие».

LXI. Получив такой ответ, послы удалились, а через несколько дней возвратились, не только со словами, которые мало значат, но и неся с собой знаки власти[445], которыми сами они украшают своих царей, доставив и венец золотой, и кресло из слоновой кости, и скипетр с орлом наверху, и пурпурный, отделанный золотом хитон, и пурпурный же, украшенный разноцветными узорами плащ, какие носили лидийские и персидские цари, только все же не четырехугольный по покрою плащ, как было у тех, а полукруглый. Такой вид одеяний римляне называют тогами, а эллины — тебеннами, не знаю, откуда взяв это слово: ведь название это не представляется мне эллинским. 2. И, как рассказывают некоторые, они принесли ему двенадцать секир, взяв по одному от каждого города. Ведь, кажется, существует тирренский обычай, чтобы перед каждым из царей города шествовал ликтор, который вместе с пучком фасций нес и топорик; если же собирается общее войско от двенадцати городов, то двенадцать секир передаются тому, кто принял на себя единодержавную власть. 3. Однако же не все соглашаются с теми, кто говорит так, но утверждают, что обычай нести перед царем двенадцать секир древнее правления Тарквиния, и что установил его Ромул сразу же, когда принял на себя власть. Но ничто не препятствует тому, что это — изобретение тирренов и что впервые перенял его применение у них Ромул, и Тарквинию были доставлены вместе с остальными знаками царского достоинства двенадцать секир, как и сейчас римляне даруют царям скипетры и диадемы, подтверждая таким образом их полномочия, хотя, конечно, цари обладают этими знаками власти и не получая их от римлян.

LXII. Тарквиний, получив эти почести, не сразу воспользовался ими, как пишет большинство римских историков, но передал сенату и народу право решать, можно ли их ему оставить, и принял их только тогда, когда всем это показалось угодным, и с того времени до самой смерти он носил золотой венец, одевался в расшитые пурпурные одеяния, со скипетром золотым в руках восседал в кресле из слоновой кости, и двенадцать ликторов, держащих секиры с фасциями, стояли перед ним, когда он вершил суд, и шли впереди, когда он шествовал. 2. Этот порядок полностью сохранялся и при тех, кто принял царскую власть после него, и после изгнания царей при ежегодно избираемых консулах, только кроме венка и расшитых одеяний: единственное это у них было отнято, так как представлялось пошлым и ненавистным. Но есть исключение — те, кто одерживает победу в войне, удостаиваются от сената триумфа и тогда не только золото носят, но и в расшитые пурпурные платья облачаются. Так вот война, что была у Тарквиния с тирренами и тянулась девять лет, получила такое завершение.

LXIII. Но оставалось еще только сабинское племя, соперничавшее с римлянами за господство, отличавшееся и воинственными мужами, и обширными и плодородными землями, которые раскинулись неподалеку от Рима. Поэтому Тарквиний возымел желание и их привести под свою власть и объявил им войну, вменяя сабинским городам в вину, что они не желали выдавать тех, кто пообещал тирренам, если те придут на их земли с войском, сделать так, что с ними их отечество поведет себя как друг, а с римлянами — как враг. 2. Сабиняне охотно войну принимают, не считают достойным быть мишенью могущественных людей из их городов, и еще до того, как к ним подошло римское воинство, сами выставляют против него войско. А царь Тарквиний, услышав, что сабиняне перешли реку Аниен и разграбили всю округу близ их стоянки, взял с собой наиболее легковооруженную римскую молодежь, спеша изо всех сил, повел ее на рассеявшихся в поисках добычи по полям сабинян. 3. Многих из них убив и отняв добычу, что они вели, царь разбивает лагерь рядом с сабинским, и, выждав несколько дней, пока к нему из города не присоединилось остальное войско и от союзников не собрались вспомогательные силы, он стал спускаться на равнину, чтобы дать сражение.

LXIV. Узрев римлян, с воодушевлением идущих на битву, сабиняне и сами начали выводить свои отряды, не уступая противнику ни в численности, ни в доблести. Вступив в бой, они сражались, выказывая высшую отвагу, до той поры, пока у них продолжалась битва с противостоящими один на один. Потом, узнав, что с тыла к ним подходит другое вражеское войско в боевом строю, сабиняне, побросав свои значки, обратились в бегство. Ведь позади сабинян появились те, кто были отборными римскими воинами, пешими и конными. Их Тарквиний ночью оставил в засаде в подходящих для того местах. 2. И вот, испугавшись этих воинов, которые неожиданно возникли перед ними, сабиняне больше уже не предпринимали никаких благородных деяний, но, словно уже побежденные хитростью врагов и повергнутые несчастьем, которое обрушилось на них без боя, попытались спастись каждый сам по себе, и в это время произошло большое кровопролитие, потому что римская конница преследовала их и отрезала им пути со всех сторон; так что, конечно, лишь немногим из них удалось укрыться в близлежащих городах, большая же часть, те, что не пали в сражении, оказались в руках римлян. Поскольку и резервы в лагере не отважились отразить наступление противника и даже не попытались вступить в бой, но приведенные в смятение бедой, что свалилась на них вопреки их надеждам, сами сдались без боя и укрепление сдали. 3. Конечно, города сабинян, будучи побеждены военной хитростью и лишенные недругами победы не доблестью, но обманом, стали готовиться к тому, чтобы вновь отправить еще большее войско и более опытного военачальника. Но Тарквиний, прознав об их замыслах, быстро собрал свое войско и, прежде чем те собрались все вместе, раньше них перешел реку Аниен. 4. Узнав про это, сабинский военачальник, подняв только что собранное воинство насколько возможно быстро, разбивает лагерь поблизости от лагеря римлян у высокого крутого холма, но начинать сражение не пытается, до тех пор пока не подойдут остальные силы сабинян; однако, постоянно отправляя кого-нибудь из всадников против римлян, грабивших поля, и устраивая засады в лесах и ущельях, ему удалось удержать римлян от вторжения в свою страну.

LXV. И, поскольку сабинянин прибегнул к такому способу ведения войны, множество схваток вспыхивало между небольшими отрядами легковооруженных воинов и всадников, но решительной битвы не было