class="p1">– Странно, – задумчиво произнесла Бадва.

– На самом деле… – Коффи поерзала на месте. – Я хотела спросить вас кое о чем, что вы упомянули вчера.

– Спрашивай.

– Вы сказали, что первые дараджи передали способности своим детям. Значит ли это, что они передаются по наследству?

Бадва вскинула брови:

– Это способность, которая передается в роду, по крови, но проявляется не в каждом поколении. Почему ты спрашиваешь?

Коффи посмотрела на свои руки.

– Ни мама, ни папа не были дараджами – по крайней мере, я в этом уверена.

– А их родители?

– Все они умерли до моего рождения, кроме маминой мамы. Но она умерла, когда я была совсем маленькой. Она немного пожила с нами, но я не помню ее.

Выражение лица Бадвы стало задумчивым.

– Что ж, ты определенно дараджа. Я чувствую это в тебе. Ты когда-нибудь пыталась намеренно перенаправить сияние?

Коффи не осмелилась посмотреть богине в глаза.

– Нет… специально нет, – прошептала она. – Но некоторое время назад я сильно разозлилась, когда один человек угрожал маме, и… Не знаю, хотела ли я сделать то, что сделала, но кончилось все плохо.

– Ясно.

В глазах Бадвы появилось новое понимание. Богиня соединила ладони, а затем заговорила снова:

– Как я и сказала, сияние – это духовная энергия. Когда ты извлекаешь ее из земли и направляешь, она должна двигаться сквозь твое тело, как река, но это возможно, только если твои тело и ум в гармонии. Если нет, – она многозначительно посмотрела на Коффи, – возникают осложнения.

– Осложнения?

– Если твои тело и ум не находятся в гармонии, когда сияние двигается сквозь тебя, может возникнуть препятствие, которое запирает энергию внутри, – объяснила Бадва. – Она будет накапливаться, как токсин, и если ничего не изменится, физическое тело будет повержено в хаос. Теперь ты понимаешь, чему подверглась Адия, но, если ты удержишь внутри себя слишком много сияния, это в худшем случае может стоить тебе жизни.

Коффи сглотнула, вспоминая ту ночь в Ночном зоопарке. Как она вдохнула и задержала дыхание, как она ощутила тяжесть, а затем облегчение. Ей было страшно думать о том, как что-то опасное копится у нее внутри и что это может ее убить.

– Как мне это предотвратить?

– Прежде чем ты попытаешься собирать и перенаправлять сияние, тебе нужно полностью расслабить тело и ум. Тебе нужно найти внутреннюю гармонию. Теперь снова закрой глаза. На этот раз дыши медленно и ровно. Считай вдохи и выдохи, найди ритм.

Коффи подчинилась и закрыла глаза, обратившись к миру внутри. В темноте она слушала свое дыхание. Это казалось глупым. Она представила, как выглядит со стороны – сидит тут, положив ладони на землю, как ребенок.

«Это не сработает, – произнес насмешливый голос в голове. – У тебя – точно нет. Твой ум никогда не находится в гармонии».

Она попыталась представить крепость, как Ночной зоопарк, с высокими стенами из земляных кирпичей, окружающую ее ум. Голос сомнения прилипал к ней, настойчивый и неугомонный, но она строила стены все выше. Постепенно она дотянулась до того света, который ощутила внутри жилища Бадвы. Словно отвечая на зов, он пришел, на мгновение согрев кончики пальцев. И так же быстро исчез. Коффи открыла глаза.

– Он приходит, но не остается.

Бадва оценивающе посмотрела на нее.

– Твое сознание не достигло гармонии.

Коффи осмотрелась.

– Неудивительно. Я так хорошо не отдыхала… пожалуй, никогда.

– Хорошо отдохнуть – не значит достичь истинного умиротворения, – сказала Бадва. – Что-то внутри тебя не дает сиянию течь как надо, что-то, чего ты не признаешь. Ты подавила это и так перекрыла свой канал.

Коффи подняла брови.

– Я не чувствую… будто что-то подавляю. – Она подумала. – Наоборот, я обычно попадаю в неприятности из-за несдержанности.

Бадва сплела пальцы.

– Вспомни момент, когда что-то тебя по-настоящему расстроило или разозлило, последний раз, когда ты плакала. Как ты с этим справилась?

Коффи не пришлось долго копаться в памяти.

– На самом деле я не плачу. – Произнеся эти слова, она сразу же поняла, как глупо они прозвучали. – Ну, то есть я плачу иногда, но не слишком часто. Когда я вспоминаю о чем-то, что случилось с моей семьей, я иногда как бы хочу, но… тоже не плачу.

– Родные когда-нибудь злили тебя? – спросила Бадва.

– Нет, – Коффи ответила мгновенно. – Мама… ну, она просто добрая. Она всегда жертвует собой ради меня и ставит мои интересы выше своих. А Джабир… он на самом деле мне не родня, но он тоже часть семьи. Он хочет, чтобы люди улыбались, и…

– А отец? – Голос Бадвы звучал, как никогда, мягко. – Он когда-нибудь тебя расстраивал?

Коффи застыла.

– Папа умер.

– Я не об этом спросила.

Несколько секунд Коффи пораженно молчала, а потом попыталась ответить снова:

– Это… было бы нечестно – злиться из-за папы. Его больше нет.

Бадва устроилась поудобнее.

– Если человек умирает, это не значит, что с ним уходит и то, что он оставил после себя. Как ты себя чувствуешь, когда думаешь о нем?

– Плохо. – Коффи хотелось закрыть глаза, но она поняла, что не может этого сделать. – Он был… добрым человеком. Мама смеялась, когда была рядом с ним, и мы чувствовали его любовь. Я… нам обеим его всегда не хватает.

– Но?

Что-то сжалось в груди Коффи, но она все равно заставила себя произнести следующие слова:

– Он не всегда принимал хорошие решения, – прошептала она. – Иногда он был безответственным, и мы с мамой за это заплатили.

– Он разочаровал тебя.

Коффи дернулась, услышав это обвинение. Оно было слишком жестким, слишком грубым в адрес такого доброго человека, как папа. И все же… как только Бадва произнесла это вслух, Коффи поняла. Истина словно коснулась ее. Коффи быстро, почти неразличимо кивнула.

– Ты должна признать свои эмоции, дитя. – Выражение лица Бадвы было твердым, но доброжелательным. – Признай их, признай их источник и позволь им покинуть твое тело. Вдохни, а затем отпусти. Также может быть полезно разжать кулаки.

Коффи опустила глаза. Она даже не заметила, как сжала пальцы. Когда она раскрыла ладони, на коже остались алые следы от ногтей.

– Я хочу, чтобы ты снова попробовала направить сияние. Но на этот раз, когда оно придет к тебе, я хочу, чтобы ты расслабила сознание. Не следует создавать стены. Пусть все чувства, которые возникнут, войдут внутрь. Признай их и дай им уйти.

– А что, если это не сработает? – спросила Коффи.

Бадва ничего не ответила.

Коффи глубоко вдохнула и снова прижала ладони к земле. Глаза закрылись сами, и за веками ее встретило лишь красно-черное ничто. Коффи ждала, надеялась, молилась. А потом она почувствовала легкое