что лебедку заклинило с одного края. Кто-то попросил нож, но он не понадобился, пока мы не коснулись воды — нам пришлось спускаться совсем невысоко. Только тогда я поняла, насколько глубоко корабль ушел под воду. Палуба, которую мы покинули, поднималась над поверхностью моря всего футов на двенадцать. Я видела, что все иллюминаторы открыты, внутрь хлещет вода, а на палубах еще горит свет. Потом нам крикнули: „Сколько у вас матросов?“ — и им ответили: „Один“. — „Этого недостаточно, — сказал тот офицер, — я пришлю вам еще одного“ — и он велел матросу спуститься по тросам талей. Через несколько минут таким же способом спустились еще несколько мужчин, не матросов; они прыгнули в нашу шлюпку. Отдали приказ отходить, и они взялись за весла и принялись грести. Кто-то крикнул, чтобы мы подошли к кормовому трапу, но мне показалось, что никто из мужчин не знал, что делать. С палуб в воду бросали столы и шезлонги. Когда нос корабля ушел под воду, огни погасли. Корма на несколько минут поднялась вертикально; она чернела на фоне звездного неба. Потом корабль затонул. И сразу же послышались отчаянные крики; вокруг нас тонули люди. Казалось, это продолжалось вечно. Кто-то крикнул: „Гребите, спасайтесь или вас затянет в водоворот!“ — и все, кто мог, гребли как сумасшедшие. Я видела, как гребли моя младшая дочь, миссис Тейер и миссис Астор, но нас никуда не затягивало. Потом мы повернули назад и вытащили из воды нескольких человек. Одни пассажирки возражали, но другие настояли, и мы вытащили из воды шестерых или семерых мужчин. Спасенные были стюардами, кочегарами, матросами и т. д., они так окоченели, что едва могли шевелиться. Двое из них позже умерли на корме; многие из них почти все время говорили бессвязно, стонали и бредили. У нас не было ни фонарей, ни компаса. В шлюпке было несколько младенцев.

Офицер Лоу приказал связать шлюпки вместе, и, как только мы сумели разглядеть в темноте другие шлюпки, пять шлюпок пришвартовались друг к другу. Мы смутно видели перевернутую шлюпку; на ней спина к спине стояли около двадцати мужчин. Как говорили моряки в нашей шлюпке, у нас еще поместилось бы восемь — десять человек. Тогда мы спросили людей на соседней шлюпке, согласны ли они помочь. Мы обрубили швартовы, подошли к перевернутой шлюпке и сняли с нее людей. Их распределили по двум шлюпкам. Когда взошло солнце, мы увидели, что милях в пяти от нас стоит „Карпатия“; тогда же мы впервые увидели вокруг айсберги. Мы поднялись на „Карпатию“ около 8 часов».

Показания под присягой миссис Тейер:

«Потом корабль перевернулся кормой вверх, пока корма не встала почти вертикально. На какое-то время она как будто застыла в таком положении (возможно, прошло секунд двадцать), а потом ушла вниз и скрылась из виду. „Титаник“ затонул в 2:20, судя по времени на наручных часах одной из пассажирок в моей шлюпке.

Мы вернулись на веслах к месту, где затонул „Титаник“, и по пути вытащили из воды шестерых мужчин. Двое из них были пьяны и доставили нам много хлопот. Шестерых втащили в шлюпку женщины. Двое из них потом умерли в шлюпке.

В нашей шлюпке образовалась течь — я не знаю, как это произошло. Нам пришлось вычерпывать воду. Я стояла в ледяной воде, которая доходила до верха моих сапог, и почти пять часов непрерывно гребла. Еще примерно пятнадцать человек мы сняли с перевернутой шлюпки. Всего к тому времени в нашей шлюпке находилось шестьдесят пять или шестьдесят шесть человек. В нашей шлюпке не осталось места для того, чтобы сидеть, поэтому все мы стояли, кроме тех, кто находился у самого борта.

По-моему, у пассажиров третьего класса была такая же возможность спастись, как у всех остальных.

Шлюпку, в которой находилась я, подобрала „Карпатия“ в 7 утра в понедельник. Мы гребли к ней три мили, потому что не могли ждать, когда „Карпатия“ подойдет к нам: в нашей шлюпке было столько воды, что мы не продержались бы на воде дольше.

Офицеры „Титаника“ показали себя необычайно храбрыми и способными людьми. Они держались спокойно, вежливо и вели себя образцово. Кроме того, все трудились, не жалея сил. Каютные стюарды также вели себя чрезвычайно хорошо».

Миссис Стефенсон и мисс Юстис любезно передали мне свои воспоминания и позволили их опубликовать. Цитирую:

«Мы находились на лестнице, которая вела на палубу А, когда услышали приказ: „Женщинам и детям подняться на шлюпочную палубу, а мужчинам перейти на правый борт“. Мы с мисс Юстис взялись за руки, чтобы нас не разлучили в толпе, и начали подниматься. Следом за миссис Тейер и ее горничной мы шли по узкой металлической лестнице в носовую часть шлюпочной палубы, где на „Титанике“ находился капитанский мостик.

Наверху лестницы мы увидели капитана Смита; он выглядел встревоженным и, пропустив нас, начал быстро спускаться. Тогда корабль сильно накренился на левый борт. Мы прижимались к переборкам офицерских кают; над нашими головами запустили ракеты, что нас очень встревожило, так как мы поняли, что попытки вызвать помощь по радио не удались. Раз запускают сигнальные ракеты, значит, дело серьезное. Вскоре после того стюард главного ресторана (Додд) велел нам спускаться на палубу А. Миссис Тейер возразила: „Скажите, куда идти, и мы пойдем за вами. Вы приказали нам подняться, а теперь посылаете нас назад“. Он ответил: „Следуйте за мной“.

На палубах горел электрический свет. Спустившись на палубу А, мы увидели, что параллельно окнам спускают шлюпку. Окна в остекленной части открыли и поставили у борта стул, чтобы удобнее было перебираться на ту сторону. К тому времени крен заметно увеличился, шлюпка висела далеко от борта, и кто-то из мужчин сказал: „Ни одна женщина не преодолеет такое расстояние“. Крикнули, чтобы снизу принесли лестницу, но, прежде чем ее доставили, нас всех посадили в шлюпку. Возможно, ее подтянули ближе к борту крюками, но мы без труда перепрыгнули с палубы в шлюпку. Нам помогали два матроса, которые стояли в шлюпке.

Помню, я увидела полковника Астора, который крикнул: „Прощайте!“ — и сказал, что сядет в другую шлюпку. Он спросил номер нашей шлюпки, и ему ответили: „Номер четыре!“ Когда я пролезала в окно, мне пришлось сбросить плед, так как в шубе и огромном пробковом спасательном жилете я была очень неуклюжей. Позже стюарды или матросы начали бросать в шлюпку пледы и одеяла; они нам очень помогли. В плед мисс Юстис завернули едва одетого младенца, а в мой — несчастного члена экипажа, которого вытащили