Щеки болели от ухмылки, которая, вероятно, выглядела слегка маниакальной.

— Я не знала, выживем ли мы.

— А я знал, — совершенно серьезно ответил Атриус, и это показалось мне настолько забавным, что я решила не говорить ему о том, что была там и точно знала, что он сомневается.

Рядом с нами Эреккус плюхнулся на землю, смеясь и бормоча про себя проклятия.

Я все еще слегка покачивался от шока, вызванного тем, что мы только что сделали.

— Ты обезглавил одного из них, — сказала я. — Одним ударом.

Ухмылка, которую он пытался и не мог подавить, дернулась в уголках его рта.

— Да, — сказал он.

В его голосе было столько самодовольства.

Я ничего не могла с собой поделать. Я рассмеялась. Пусть себе надувается. Это было достойно восхищения.

Он тоже засмеялся, тихонько, прижался лбом к моему, и несколько секунд мы оба просто наслаждались тем, что выжили.

Затем, словно по молчаливому согласию, мы выпрямились.

Мы не закончили. На самом деле сливики были ничто по сравнению с тем, с чем нам предстояло столкнуться.

Вместе мы встали.

Конец перевала был обрывистым и выводил нас на песчаную равнину. Здесь было холодно, а туман был почти таким же густым, как в скалах, только поредел настолько, что я смогла разглядеть над ним луну — идеальный полумесяц.

Тишина казалась предупреждением.

Потому что там, на севере, среди редких деревьев на утесе, с которого открывался вид на бурлящее, сердитое море, возвышался замок Короля Пифора.

На меня снизошло странное спокойствие. О чем это говорит: я боялась, затевая драку со сливиками, но не боялась идти убивать Короля Пифора?

Возможно, это означало, что гнев — противоядие от страха. Я так сильно ненавидела Короля Пифора, что бояться мне было нечего. Я умру в любом случае. Пусть я умру с моим клинком в его горле.

Атриус тоже смотрел на замок, и я чувствовала в нем ту же спокойную решимость. Мы двинулись одновременно — наши окровавленные, потные руки сцепились.

— Это его?

Голос Эреккуса был тихим от ярости. Исчезло его комичное ликование по поводу того, что он выжил во время перевала.

Наше молчание было достаточным ответом.

Наконец Атриус повернулся к нему.

— У нас нет времени на отдых. Подготовьте их…

Но не успели слова вырваться из уст Атриуса, как из леса хлынула волна солдат.

ГЛАВА 42

Они были потрясающе хорошо подготовлены к нашему приезду. Казалось, он знал, что мы приедем.

Король Пифора был известен своей замкнутостью и паранойей, он держал свой замок закрытым для всех, кроме немногих избранных последователей. Он полагался на скалы и соседние города-государства, чтобы защитить себя от захватчиков, и не держал в замке большого количества воинов. Но, видимо, что-то изменилось в последнее время, или, может быть, он готовился к возможному возмездию Атриуса, потому что здесь была целая проклятая армия. Небольшая, конечно, но ее хватило, чтобы застать нас врасплох, когда мы появились прямо с утесов, и они бросились на нас, даже не успев перевести дыхание.

Как они узнали о нашем присутствии так быстро, я не могла понять.

Да у меня и не было времени думать об этом.

На приближающиеся боевые крики воины Атриуса тут же поднялись на ноги, сплотившись так, словно они уже не были голодны, ранены и измотаны. Атриус прорычал команду на Обитраэнском, и мы бросились в атаку, встретив людей Короля Пифора с клинками наперевес и оскаленными зубами.

Сразу же поле превратилось в хаос.

Людей Атриуса было больше, но они были гораздо искуснее, чем эти пораженные солдаты Пифора. Клинки сталкивались, кровь хлестала, голоса ревели, когда сталь встречалась со сталью, и люди Атриуса были вынуждены сражаться три к одному. Они были повсюду — из леса, из казарм на востоке и западе, со всех сторон, кроме самого замка Короля Пифора.

— Вперед! — крикнул Эреккус, в одиночку сдерживая четырех солдат и выдергивая меч из горла одного из них, когда он кружил к нам. — Мы их удержим.

Он вскинул подбородок к обрыву впереди — к крутым ступеням, ведущим вверх, и замку, возвышающемуся на них. От него исходила ярость, рот был искривлен в кровожадном оскале.

Губы Атриуса сжались. Мы тоже были заняты, пробиваясь сквозь тело за телом. Хотя они и были громоздкими, но не представляли угрозы. И все же я чувствовала его колебания — он разрывался между тем, чтобы воспользоваться моментом и бросить своих людей.

Вырвав клинок из очередного тела, Эреккус подошел ближе, оскалив зубы.

— Заставь его заплатить, Атриус, — сказал он. — Это наше дело.

В моем сердце зашевелилась решимость, вторя его словам.

Да. Мы заставим его заплатить.

Воля Атриуса тоже ожесточилась. Его челюсть сжалась. Он решительно кивнул Эреккусу и быстро хлопнул его по плечу, что вполне могло сойти за обещание, пропитанное слезами.

Затем он повернулся ко мне. Он кивнул в сторону замка.

— Сколько их?

Я не могла сказать. Не так далеко, и уж точно не в окружении такого количества душ.

— Не знаю, — честно ответила я.

— Слишком много?

Ухмылка уже зародилась в уголках его губ.

Я тоже почувствовала ее в уголках своих.

Неважно, что мы были измотаны, ранены, слабы. Мы были так близко к горлу короля питонов.

— Никогда, — сказала я.

Атриус небрежно свалил еще одного солдата, а затем схватил меня за руку.

— Хорошо, — сказал он, и я крепко сжала его, протянул нить между нами и лестницей, и мы вместе проскользнули по ней, готовые встретить то, что находится по другую сторону.

Здесь, наверху, было слишком тихо. Слишком неподвижно.

Нам с Атриусом пришлось пробиваться через поля между ступенями моих нитей, быстро распределяя смерть, пока мы пробивались сквозь орды. Благодаря эффективному бою и использованию нитей мы быстро преодолели натиск, исчезли в деревьях и вновь появились на ступенях, ведущих во дворец.

Контраст между этим местом и миром внизу был леденящим. Мы были всего в нескольких шагах от него, и все же здесь было так тихо, а единственным звуком были отголоски битвы, которую мы оставили позади. Мы были готовы, клинки наготове, ожидая, что кто-то погонится за нами — ожидая, что кто-то бросится из дверей замка.

Но этого не произошло. Я не почувствовала ни души.

Король Пифора держал своих стражников на расстоянии вытянутой руки, да. Но… никого?

Это было слишком просто. Настолько легко, что это казалось опасным.

Мы поднялись по извилистым ступеням скалы к замку на ее вершине.

— Замок, — вообще-то, было щедрым